Читать книгу - "Танец с хаосом - Андрей Мартьянов"

– Сам ты четырехжвальчатый! – искренне возмутился вампир. – Ладно, не спорю, это не арфаксата, а действительно липер, обознался. Только где ты у него видишь четыре жвала? Он двуутробный и не иначе! Ставлю десять золотых!

Я пошарил по поясу и с разочарованием отметил, что Дастин, проникнувшись непонятным отвращением к огнестрельному и импульсному оружию, ночью реквизировал мой пистолет. На ремне красовался лишь длинный кинжал. С эдакой зубочисткой против создания подобных сломопотамьих габаритов не выступишь, будь он хоть липер, хоть арфаксата, хоть боевой таракан. Посему я спешился, оставил лошадь и отошел назад – мало ли кто нападет с тыла?

Дальнейшее стало для меня открытием, граничащим с сильным душевным потрясением. Я уже упоминал, что Дастин никогда не занимался фехтованием и, несмотря на свой небольшой вес, предпочитал силовые виды спорта, нежели подвижные. Хотя бокс научил его отлично двигаться, но в боксе есть определенные правила и позиции, определяющие движение человека. Против данных правил, если ты их зазубрил раз и навсегда, не попрешь.

Дастин попер, да еще как!

Эмиель стоял на козлах, размахивал бичом, словно болельщик на футбольном стадионе – знаменем любимой команды, подпрыгивал и азартно вопил: «Так его! Гвинблейд, ты что, болван, творишь? Справа!»

Веселье продолжалось от силы минуту. От кульбитов, выпадов и сальто Дастина у меня зарябило в глазах. У насекомого, возможно, тоже. Такое можно увидеть только в комедийных китайских боевиках, где герои скачут, нарушая любые законы тяготения и здравого смысла. Бедный липер! Несчастная зверюшка, видимо, вообще не ожидала, что ей окажут столь серьезное сопротивление. На мой взгляд, она приземлилась на дорогу, чтобы мирно передохнуть и вовсе не собиралась атаковать мирных проезжающих. Липеру сначала отсекли передние лапы и в лихом прыжке выбили фасеточный глаз размером с футбольный мяч.

Изрядно покалеченный болотный насекомыш здраво смекнул, что отсюда лучше убраться. Оттолкнулся здоровенными, как у кузнечика-переростка, задними лапами, взвился метров на пятьдесят в воздух, описал параболу и с грохотом рухнул где-то за деревьями. На дороге, разумеется, осталась растекаться зеленая слизистая лужа, а у меня создалось полное впечатление, что я смотрю исключительно малобюджетный фильм по дешевому роману fantasy.

– Ф-фу! – выдохнул покрасневший Дастин, подошедший к повозке. – Сам от себя такого не ожидал… Тео, как тебе?

– Мне? Иди в британскую сборную на следующую Олимпиаду, все золото возьмешь, – индифферентно отозвался я, раздумывая над тем, что увидел. Мне отвлекла реплика Эмиеля.

– Я так и не сумел рассмотреть животное подробнее, – огорченно пожаловался вампир. – Поверю мнению знатока. Все-таки липер был четырехжвальчатый.

– Десятижопный, – вздохнул напарник и очень выразительно посмотрел на меня. Дастин был явно потрясен не меньше моего. – Поехали дальше.

Когда я понял, что происходит в действительности, меня замутило. Если судить по только что продемонстрированному Дастином примеру, Хозяин начал изменять параметры наших организмов, подстраивая их под собственную реальность. А это, боюсь, не к добру. Рука сама потянулась к карману, в котором хранился молитвенник святого Бернара.

Молитвенник в черной кожаной обложке пропал.

* * *

«…исполненный такого упования, я прихожу к Тебе, я прибегаю к Тебе и, изнемогая под бременем своих грехов, припадаю к Твоим стопам…» – бездумно повторял я одну-единственную запомнившуюся строчку из молитвы святого Бернара со страницы 114 и никак не мог воспроизвести молитву целиком. Эмиель, видя мои терзания, постоянно косился с любопытством и наконец не выдержал.

– Отчего вы маетесь, виконт Юлиан? – поинтересовался вампир. – Внезапный приступ поэтических терзаний? Не можете подобрать нестандартную рифму к слову «Любовь»? Предлагаю на выбор – морковь, свекровь…

– Вервольф, – снисходительно подсказал Дастин. За последний час он полностью и окончательно вошел в образ бравого охотника за чудовищами, предпочитая либо не замечать противоестественные изменения в самом себе, либо помалкивать об этом. У меня тоже имелись страшненькие подозрения, однако я не мог точно сформулировать причину своего беспокойства.

– Отвяжитесь, аптекарь-кровопийца, – пытаясь сохранить в голосе хоть капельку благодушия, сказал я Эмиелю. – Я пытаюсь молиться, да только молитву забыл.

– Скверно, – качнул седой головой Эмиель. – Вам должно быть известно, что любая молитва – своего рода маленькое заклинание. Стоит перепутать одно слово, и ничего не выйдет. Но молчание небес – полбеды. Если вы в молитве просите о дожде, то, ошибшись, в результате получите шторм или, например, смерч. К какому из божеств взываете, виконт? К Таранису? К Луггу? Или к Морриган-Опустошительнице?

И вдруг я понял, что мне напоминает этот лес, история с Дастиновой «сказкой» и весь необходимый антураж в виде прекрасных принцесс, влюбленных баронетов и зловредных ведьм – Эмиелю стоило лишь произнести имена местных божеств. Чуточку похоже на кельтскую мифологию. Если судить по виселице, эльфы здесь тоже живут, только не возвышенные сверхчеловеки из «Властелина Колец», а самые настоящие эльфы-сиды – угнетаемое и терроризируемое людьми нацменьшинство. Злобные, жестокие, коварные, ненавидящие смертных твари. Неудивительно, что их вешают. Тогда становится понятным имя, коим одарили Дастина. «Гвинблейд» по-гэльски – «Белый волк». Только почему я безошибочно и не задумываясь перевел это словечко? Ведь в жизни на гэльском не говорил и даже не представляю, как он звучит. Выходит, мерзопакостный Хозяин воздействует и на нашу психику, заканчивая непосредственно в головы людей необходимую информацию. Минуточку! Если Дастина натаскали лихо драться на мечах и прыгать, подобно спятившему кузнечику, то, может быть, я умею сочинять баллады? Как потенциальный поэт? И играть на арфе? Или на гитаре?

Неожиданно вспомнилось, что моя гитара, которая здесь называется лютней, лежит в фургоне, тщательно запакованная в мягкую кожу. И играть на ней я, что характерно, могу… С ума сойти!

Мы уже находились на дороге, ведущей по склону холма к воротам заколдованного Каэр Тулейна, но Эмиель продолжал изводить меня своими подначками:

– Правильно-правильно, молодой человек! Рифмы «кровь-любовь» и «грезы-розы» давно приелись. Нужны новые веяния в поэзии!

– Моя любовь – моя морковь? – хмуро осведомился я, воспользовавшись подсказкой вампира. – Вы, уважаемый Эмиель, это так представляете? Романсера о любви к вкусной и здоровой пище? Вот для вас лично слово «кровь» подошло бы идеально.

– Ах, оставьте, Юлиан! – аристократическим жестом отмахнулся Эмиель. – Представьте, какой прекрасный сюжет вы наблюдаете: принцесса и беззаветный рыцарь, готовый сложить голову ради спасения красавицы, томящейся где-то в темном саркофаге и дожидающейся возвращения к солнцу, свету и радости.

– Это не про меня. У меня контракт, – буркнул Дастин, рассматривая мрачнейший надвратный барбикен Каэр Тулейна, украшенный горгульями-мутантами и желтыми черепами. Я же напрягся и внезапно выдал первые в своей жизни рифмованные строчки, предварив их кратеньким вступлением в прозе: