Читать книгу - "Алмазный дождь - Виктор Бурцев"

«Техник – существо социально опасное, – припомнился давний разговор с одним виртуальным знакомым. Кажется, это происходило в минуты отдыха, паузы между тренировками-натаскиваниями, когда один из Больших Гуру снизошел до разговора с группой поддержки, поясняя смысл оброненных в беседе с кем-то фраз. – Техник стремится знать все. В его мозгу хранится информация о любом сколь-либо технологическом предмете, попавшем в его поле зрения.

– Как так? – поинтересовался тогда кто-то. – Память-то не бездонная…

– Ясно, что не бездонная… Потому как ее забивают всякой мутью… Память Техника – предмет совершенный. Без лишнего мусора, без непроходимых завалов. Все как по полочкам разложено. Ну и, конечно, стерто что-то…

– Что?

– Ненужное всякое. Например, переживания детства, юности. Всякий, с точки зрения Техника, сентиментальный бред. Ну и, конечно, его мозг переработан.

– Как это? – спросил тогда кто-то непонятливый.

– Так это. Мозг Техника используется полностью. Без всяких там десяти процентов или скольких там?.. Все отведено под память.

– Опаньки… – изумился кто-то в виртуальном пространстве. – А почему он тогда опасен? Это ведь живая энциклопедия!

– Ха! Догадливый какой… Потому он и опасен, что энциклопедия. Знания – это похуже водородной бомбы… А технические знания вдвойне страшная штука. Понял?

– Нет. Не понял. Как может быть опасен человек, если он все знает и помнит…

– А он не только знает и помнит, – вмешался в разговор второй Гуру. – Он еще и рассказывает. Несет, так сказать, знания в мир. Чего делать, по-моему, совсем не стоит.

– Точно не стоит! – подтвердил первый Гуру.

– Почему? – спросил любопытный чайник.

– Потому что есть такие вот идиоты, которым все знать хочется! – оборвал разговор второй Гуру и исчез.

Первый оказался более терпелив:

– Тебе хочется знать, как устроен весь наш мир? Вся эта техническая муть, в которой мы вертимся?

– Хочется!

– Хочется… – согласился Гуру. – А когда ты, например, узнаешь все это, тебе чего захочется?

– Не знаю…

– Зато я знаю. Тебе захочется все это сломать! И ты в повстанцы пойдешь… Или скуксишься где-нибудь… Или еще что… похуже.

– Почему это?!

– Потому, что ты баран! И знания тебе ни к чему! Потому что выдержать их ты не сможешь по определению! Мозги твои закипят, понятно? Знания эти грязные очень, доходит?

После недолгой паузы чайник ответил нерешительно:

– Нет, не доходит…

Гуру вздохнул и сказал, подводя беседе итог:

– Если я увижу Техника, я сдам его патрулю. И остальным советую сделать то же самое.

Когда он уходил, можно было уловить его реплику кому-то другому, тому, кто наблюдал за беседой, в нее не вмешиваясь:

– Ты, конечно, прав, Марк. Разговор с чайником – это неуважение к себе самому…»

Керк припомнил этот разговор постепенно, нанизывая фразу на фразу, слово на слово, и пропустил реплику Макса, только потом уловив ее смысл.

– Когда-то давно я тоже встретил Техника. До сих пор пребываю в четкой уверенности, что таких нужно просто убивать.

– Бывает… – неопределенно отозвался Логус.

Через некоторое время снова заговорил Макс:

– Кстати, эти сведения не отрицают существования разумных ИскИнов. Особенно в свете рассказанной истории.

– Поясни, – попросил кибер.

– Может быть, ты не заметил – в рассказе наделяется разумностью не один конкретный ИскИн, хотя и это тоже, а целая виртуальность. То есть разум, вышедший за пределы своих физических границ. Керк утверждает, что у ИскИнов есть душа. И, соответственно, жизнь после смерти. Так что отрицать разумность ИскИнов теперь глупо. Их физическая оболочка ушла в прошлое, а с душой и загробной жизнью человечество так и не разобралось. Даже в том, что касается непосредственно человека, а уж про другие «разумные» организмы и говорить не приходится. Может быть, они были, может быть, нет…

– «Они» – это разумные ИскИны? – спросил Логус.

– Ну да. – Макс посмотрел на часы. – Они самые.

– То есть ты хочешь сказать, что в нашем мире возможно все? Довольно дешевый постулат.

Макс улыбнулся:

– Дешевый или нет, но его еще никто не опроверг. Если попытаться разобраться детальнее, то получится, что целый ряд историй, реальных или выдуманных, не дают ответа на возникающие вопросы.

– Это же естественно.

– Я не это хочу сказать. – Керку показалось, что Макс растерялся. – Любое сколь-либо громкое событие прошлого при ближайшем рассмотрении составлено из целого ряда белых пятен. Если связывать воедино события «до» и события «после», то получается, что всего существовавшего «между» не могло быть. Если, скажем, вернуться к истории, поднятой Хесусом…

– Где он, кстати? – Логус поднял голову.

– Спит он. Где-то там, – ответил Керк, указывая на груду картонных коробок в углу.

– Молодец. – Логус кивнул, а затем обратился к Максу: – Извини, я тебя перебил…

– Если вернуться к истории с АН, – продолжил Макс, словно не заметив, что его перебили. Он все чаще и чаще смотрел на часы. Керк почувствовал, как разгорается в нем некая невидимая спираль накаливания. – Если вернуться к истории с АН… То получится, что ее быть не могло.

– Почему это?

– Весь тот кавардак, разворачивавшийся на фоне политической давки за власть, проходил под символом новой эпохи. Когда ИскИны могли встать на один уровень с человеком. И что же мы видим потом?

Макс посмотрел на Логуса, и тот, словно понимая, к чему идет разговор, подсказал:

– Кривая Джоениса, конечно.

– Именно. Кривая Джоениса. Одно из доказательств того, что ИскИны не в состоянии подняться выше некоего предела. То есть истории с АН быть не могло!

– Но она же была, – сказал Керк.

– Была, – согласился Макс. – Большинству сейчас, правда, на это наплевать, но она была. Просто для нас сейчас в ней слишком много белых пятен.

– К чему ты это все? – подозрительно спросил Логус.

– К тому… – Макс провел руками по лицу. – К тому, что мне иногда кажется, что мы – это остатки от куколки.

– Какой куколки? – спросил Керк.

– Когда гусеница превращается в бабочку, она проходит через стадию куколки. Те, кто был в биологических садах на верхних уровнях, знают, что это такое. Это такая темная субстанция, в которой гусеница проходит через трансформацию. Когда наконец получается бабочка, кокон куколки становится не нужен.

– Ну и что?

– Мы – тот кокон.