Читать книгу - "Система Ада - Павел Кузьменко"

Однажды, после долгих часов блужданий по освещенным штрекам, Миша почти добрался до зотовских апартаментов. Отсюда, после всех пыток, его приволокли почти в беспамятстве лечиться как офицера. Дороги он не знал. Так что, случайно наткнувшись на часового в гражданской болоньевой курточке и бандитских турецких трениках с лампасами — совершенно приблатненного вида, — только догадался, что это самая элитная охрана.

— Чего надо? — спросил молодой сытый парень с автоматом.

— Я, это… Кзотова будь готов.

— Ну и вали отсюда, пока цел.

Миша растерялся. Ни оружия, ни фонаря у него не было. Он вовсе не искал встречи с Зотовым и даже о Кате в тот момент не думал. Просто случайно забрел.

— Ты зотовец или дудковец? — вдруг спросил автоматчик.

Шмидт с недоверием оглядел себя, свой поношенный офицерский китель с наградами и майорскими погонами, поправил на лбу маленькую, на пару размеров меньше нужного, фуражку с белым пятном кротовой жопы — а околыше.

— Я ельцинец.

— Кто, бля?

— Ельцинец.

— Чего надо, ельцинец?

— Зотова надо.

— Вали отсюда.

Без лишних словопрений охранник передернул затвор автомата. Миша кивнул и попятился назад.

— Хорошо, не нервничай, парень…

Но парень спокойно поставил АКМ на режим стрельбы одиночными. Пуля, уже столь привычная здесь, но по-прежнему впечатляющая, просвистела над самой головой. Вторая оказалась трассирующей. Яркая зеленая полоска попала в потолок, срикошетила в стену, чиркнула еще куда-то, обозначая собой, что проход туда закрыт, что почти ничего для Шмидта не изменилось.

Он печально пошел назад, снова в основном наугад. Что он делает тут, один, всеми забытый, потерянный человек, неспособный выбраться из лабиринта, но все еще безнадежно желающий этого? Упрямый хохол Шмидт.

Миша отвинтил со своей груди орден Славы и с ожесточением принялся его острым краем чертить на стене круг. Так первый христианин, загнанный в катакомбы, чертил тайную символику. Ничего в той символике не было, кроме голой и бессильной надежды. Сделав круг, заблудившийся человек в середине его поставил свою жирную точку. Получился не зотовский знак, а кротовая жопа, знак выхода, знак покойного и тоже несчастного, быть может. Крота, Пети! Закса, как выяснилось. Только эта кротовая жопа, увы, никуда не вела.

Миша не стал привинчивать орден обратно. Драгоценная железяка была настоящей, имела на обороте номер. Это была тяжелая солдатская кровавая награда и кому-то когда-то принадлежала по праву. За ту. Отечественную, тоже бессмысленную, как и все прочие, войну. Но все же не такую, как эта, подземная игрушечная война двух пьяных подонков с настоящими убийствами.

Очередная развилка была уже знакомой. «Домой» надо было сворачивать налево, но он нарочно повернул направо. Вдали послышался невнятный глухой перестук, похожий на звуки обвала. Но опыт подсказывал, что так в подземелье издали слышится перестрелка. Может быть, даже не издали, а в соседнем штреке.

— Стой! Кто идет? — вдруг окликнул его кто-то невидимый.

Шмидт остановился.

— Вставай, — сказал очередной, пока невидимый часовой.

Странно как-то: сначала стой, потом вставай?

— Проклятьем, — автоматически ответил Миша.

— Правильно. Кзотова будь готов.

— Всегда готов.

Из темной ниши вышел буревестник Никита Макаров. В первую очередь он заметил офицерские погоны.

— Товарищ капитан… О, старый знакомый, — Макаров, похоже, особенно не страдал субординацией. — Слышал вас…

— Брось ты, Никита, мы же на «ты».

— Слышал, тебя сам Зотов повысил в звании?

— Повысил, — пожал плечами Шмидт. — Чего там, очередное побоище идет?

— Да.

— Кто победит сегодня по плану, не знаешь? Так поставленный вопрос озадачил Макарова. Миша отчего-то был более высокого мнения о его осведомленности. Чтобы несколько разрядить ситуацию, новоиспеченный начальник полез во внутренний карман кителя и достал две заначенные сигареты. В этот раз с барского стола им перепало «Мальборо».

— Закуривай, Никита. Пускай они там воюют.

— Ага.

Макаров смачно затянулся, понюхал необычную сигарету. Он был почти нормальным человеком, умел удивляться.

— Миш, а ты видел товарища Зотова, да? Говорят, он тебе руку пожимал?

— Морду он мне бил, а не руку пожимал. Сволочь он, этот ваш Зотов. Тварь ползучая…

Он еще и покруче назвал гениального и вселюбимого вождя, с любопытством ожидая реакции простого часового. Густые брови Макарова сначала собрались на переносице, потом осторожно полезли вверх. Правая рука держала сигарету и не торопилась приблизиться к спусковому крючку. Этот термит был достоин человеческого звания, поскольку не исключал для гениального и любимого вождя возможности быть сволочью и тварью ползучей.

— Знаешь, Никит, кого я еще видел вместе с Зотовым? Дудко. Жополицего Дудко, еще большую сволочь. Знаешь, в какую войну мы тут воюем? Зотов с Дудко водки нажрутся и давай в картишки резаться. Или, скорее, думаю — в шахматишки. Игра такая есть деревянными фигурками. Каждая фигурка означает боевое подразделение. Победил зотовский слон дудковскую ладью, снял ее с доски, значит, зотовский отряд в каком-то месте должен разгромить дудковский. По-настоящему разгромить, ты понимаешь? До смерти!

Шмидт начал заводиться, повышать голос. Макаров немного отступил от него во тьму облюбованной ниши.

— Врешь ты все, Мишка, врешь. Тебе надо в особое подразделение для оказания психиатрической помощи военно-полевого госпиталя для оказания медицинской помощи…

— Я вру? Я…

Неожиданно для себя самого Шмидт бросился на Макарова и сразу схватился за автомат, крепко уцепился за ствол и приклад и стал пытаться сорвать его с часового. Тот был выше, сильнее, но растерялся от подобного нападения. Ошеломленный Макаров уцепился было за ремень, тогда нападающий вдруг крепко врезал коленкой ему в живот, а может, и пониже. Часовой охнул, прижал руки к ушибленному месту, и в этот момент Шмидту удалось завладеть оружием.

Его вело уже одно больное подсознание, он мыслил одним мозжечком размером с грецкий орех. Он бросился на шум боя.

Здесь ему еще не доводилось пользоваться автоматом Калашникова, но система оказалась знакомой, на военной подготовке в школе были такие. Он поставил оружие на режим автоматической стрельбы.

Широкий освещенный штрек был густо завален камнями вследствие давнего обвала. В одном месте осыпь была повыше, и там удобно залегли дудковцы. Они вели стрельбу из винтовок. У зотовцев, пытавшихся их оттуда выбить, кроме трехлинеек, имелся ручной пулемет. Но позиция подземных казачков была более выгодной.