Читать книгу - "Гимн Лейбовицу - Уолтер Миллер-младший"

– Смотрите, смотрите! Старый Лазарь! Тетя говорит, это старый Лазарь, тот самый, кого воскресил Господь Иисус! Смотрите! Лазарь, Лазарь!

Дети столпились у дряхлой ограды. Старый бродяга мрачно посмотрел на них, затем двинулся дальше по дороге. У его ног проскакал камешек.

– Эй, Лазарь!

– Тетя говорит, кого Иисус воскресил, тот уже не помрет! Посмотри на него! Он все еще ищет Господа, который его воскресил! Тетя говорит…

Вслед старику полетел еще один камень, но нищий не обернулся. Бабушка сонно кивала. Пыльная буря набирала силу.

Напротив древнего аббатства, по другую сторону от шоссе, на крыше одного из новых зданий из стекла и алюминия стоял монах. Он брал пробы ветра с помощью устройства, которое засасывало в себя пыльный воздух и выдувало уже отфильтрованный во входное отверстие компрессора. Монах, не совсем юный, но и не достигший еще средних лет, время от времени раздраженно почесывал короткую рыжую бороду, собиравшую подвеси из паутины и гирлянды из пыли, а один раз засунул подбородок в заборный шланг, после чего что-то яростно пробурчал и перекрестился.

Двигатель компрессора закашлял и стих. Монах выключил всасывающее устройство, отсоединил шланг и потянул устройство по крыше к лифту. В углах кабины скопилась пыль. Он закрыл дверь и нажал кнопку «вниз».

В лаборатории на верхнем этаже он взглянул на шкалу компрессора – «МАКС НОРМ», – закрыл дверь, снял свой хабит, вытряс из него пыль, повесил его на крючок и прошелся по нему засасывающим устройством. Затем, подойдя к лабораторному столу, включил холодную воду и дал ей подняться в глубокой стальной раковине до отметки «200 КУВШИН». Монах окунул голову в ледяную, освежающую воду, смыл грязь с бороды и волос. Фыркая и разбрызгивая капли воды, бросил взгляд на дверь. Вероятность того, что кто-то зайдет именно сейчас, казалась небольшой. Он снял с себя нижнее белье, залез в раковину и со вздохом прислонился к ее стенке.

Внезапно дверь открылась, и в лабораторию вошла сестра Хелен с подносом новой, только из ящика, лабораторной посуды. Монах испуганно вскочил на ноги.

– Брат Джошуа! – завопила сестра. Полдюжины мензурок упало на пол и разбилось вдребезги.

Монах сел, подняв волну, которая залила всю комнату. Сестра Хелен кудахтала, фыркала, пищала, а затем бросила поднос на стол и выбежала из лаборатории. Джошуа выпрыгнул из раковины и, даже не вытираясь, надел хабит на голое тело. Когда он добрался до двери, сестры Хелен и след простыл – вероятно, сейчас она была уже на полпути к часовне сестер-монахинь, которая стояла через дорогу.

Монах торопливо вытряхнул из устройства его содержимое и поместил образец пыли в пузырек. Пузырек он поставил на лабораторный стол, на определенном расстоянии от детекторного элемента радиационного счетчика, подключил к прибору наушники и стал слушать, поглядывая на часы.

Брат Джошуа нажал кнопку «СБРОС». Вращающаяся десятичная шкала вернулась к нулевому значению и вновь начала отсчет. Через минуту монах ее остановил и записал полученное число на тыльной стороне ладони. В машине в общем был обычный воздух, отфильтрованный и сжатый, но к нему примешивался след чего-то еще.

Монах запер лабораторию, спустился в свой кабинет, располагавшийся этажом ниже, записал результат в таблицу, висевшую на стене, посмотрел на неожиданный рост значений, затем сел за стол и щелкнул выключателем видеофона. Номер он набрал на ощупь, не отводя взгляда от красноречивых чисел в таблице.

Экран мигнул, видеофон издал гудок, и камера сфокусировалась на спинке пустого рабочего кресла. Через несколько секунд в кресло сел человек и заглянул в камеру.

– Аббат Зерки, – буркнул он. – А, брат Джошуа. Я как раз собирался тебе звонить. Ты принимал ванну?

– Да, господин аббат.

– Мог бы хотя бы покраснеть!

– Я краснею.

– Ну, в видеофон не видно. Слушай. На этой стороне шоссе, рядом с нашими воротами есть знак: «Женщины, остерегайтесь. Не входите, дабы…» и так далее. Видел его?

– Разумеется, господин аббат.

– Принимай ванны с этой стороны знака.

– Конечно.

– Не смей оскорблять стыдливость сестер. У тебя-то стыда вообще нет, это мне прекрасно известно. Полагаю, ты даже мимо резервуара не можешь пройти, чтобы не поплескаться там голышом, словно младенец.

– Кто вам это сказал, господин? Ну, то есть… Я ведь только зашел…

– Неужели?.. Ладно. Зачем ты меня вызвал?

– Вы хотели, чтобы я вышел на связь со Споканом.

– Ах, да. Вышел?

– Да. – Пожевав губы, монах смущенно замолчал. – Я поговорил с отцом Леоном. Они тоже это заметили.

– Повышенный уровень радиации?

– Не только. – Он снова умолк. Ему не хотелось это говорить. Передавая факты, ты словно придаешь им еще больше реальности.

– Ну?

– Повышение связано с подземными толчками, зарегистрированными несколько дней назад. Радиацию несут ветра в верхних слоях атмосферы с того направления. Судя по всему, это радиоактивные осадки после взрыва мощностью около мегатонны, который произведен на небольшой высоте.

– Фью!.. – Зерки вздохнул и закрыл глаза ладонью. – «Luciferum ruisse mihi dicis?»^[98]

– Да, господин. Боюсь, это было оружие.

– А может, несчастный случай на производстве?

– Нет.

– Если бы началась война, мы бы об этом знали. Незаконное испытание? Бомбу могли бы испытать на обратной стороне Луны или, того лучше, на Марсе, и их бы никто на этом не поймал.

Джошуа кивнул.

– Что же остается? – продолжал аббат. – Демонстрация? Угроза? Предупредительный выстрел?

– Больше в голову ничего не приходит.

– Так вот почему объявили тревогу… И все же в новостях только слухи и «без комментариев». А из Азии – мертвая тишина.

– Запуск должны были засечь спутники. Разве что… разве что нашли способ запускать ракеты «космос-земля» незаметно для спутников – до тех пор, пока они не поразят цель.

– Это возможно?

– Поговаривают, господин аббат.

– Правительство это знает. Должно знать. Знают правительства нескольких стран – но нам ничего не говорят, защищают нас от истерии. Маньяки! Мир пятьдесят лет находится в постоянном кризисе! Пятьдесят? Да что я? Он в кризисе с самого начала – но уже полвека это почти невыносимо. И почему, скажи мне, ради бога? В чем главный раздражитель, в чем причина напряженных отношений? Политические взгляды? Экономика? Перенаселенность? Конфликт между культурой и верой? Спроси дюжину экспертов, получишь дюжину ответов. А теперь снова Люцифер. Брат, может, безумие у нашего вида врожденное? Если мы рождаемся сумасшедшими, то как нам попасть на небо – одной лишь верой? Или ее нет? Господи, прости меня, я не хотел так говорить. Слушай, Джошуа…