Читать книгу - "Истребитель "Родина" - Евгений Прошкин"

– Нашел красавицу, – фыркнула она. – Как из гроба встала.

– Катюха, не ревнуй к гадам. Их и так бог наказал, дальше некуда. – Майор коротко взглянул на Андрея. – Ну не всех, может быть…

Тот прожевал огурчик и пьяно хохотнул:

– Фак двойные стандарты, Коля! Вы люди, а мы гады, так уж сложилось. Для вас что Колыбель, что Сфера – одна беда: чужаки. А если прилетишь к нам, то уже ты гадом окажешься. Но мы тебе этого в лицо не скажем, у нас воспитание другое.

– Но в душе все равно подумаете, – уточнил Канунников.

– Думают не в душе, а в голове, майор. Но вообще-то да, подумаем. Потому что тесто у нас с вами одно. Как его? Божья глина, а, Серый?

– Оставь эти шутки, – мрачно проговорил Владимир. – И меня тоже. В покое. Оставь.

Последние полчаса он молча сидел в углу и поигрывал тяжелым стаканом. Казалось, что Серый засыпает, – настолько он отгородился от мира. Еще недавно он вышагивал по комнате, и никакая сила не смогла бы его унять. Владимир дышал адреналином, он готов был сорваться и куда-то нестись, что-то делать… Потом он понял, что нестись уже некуда, а делать – нечего. Это произошло мгновенно: Серый остановился перед креслом, сел и замер. Теперь от него веяло апатией и сознанием собственной никчемности. Андрей тревожно поглядывал на пистолет у него под курткой: вздумай Серый застрелиться, никто и охнуть бы не успел.

– А как там у вас? – невпопад произнесла Катерина.

– У нас? – переспросил Андрей.

– У вас, у вас, – размашисто закивала она. – На Сфере на вашей. Ты не рассказывал.

– Я не смог бы. Меня так усиленно превращали в человека, – он прикоснулся стаканом ко лбу, – что почти превратили.

– Ты ничего не помнишь?

– Почему «ничего»? – возмутился он. – Я помню много. Вернее, не много, но достаточно. Вернее… не помню, а знаю. Понимаешь разницу?

– Нет, – искренне ответила Катерина.

– С историей у тебя плохо, это мы уже выяснили. Но все-таки: ты помнишь, что было в России в тысяча девятьсот семнадцатом году? Или в сорок первом.

– Как я могу это помнить?! Меня тогда не было.

– Но ты об этом знаешь?

– Ну… знаю, конечно.

– Вот и у меня так же. Знать – знаю, но про себя не помню.

– Выходит, тебя тоже не было?

– В смысле?

– На Сфере тебя не было. Если ты ее не помнишь.

Андрей озадаченно крякнул.

– Пей, женщина. Накатывай.

Катя сделала маленький глоток и хрустнула огурцом.

– А кто ты там был? Военный? Разведчик?

– В условиях войны это одно и то же.

– Точно, – согласилась она. – А до войны? Ах, ну да, война у вас все время… И ты с самого детства?

– Что «с детства»? – проскрежетал Андрей.

– По этой дорожке шел. Учился, тренировался. Готовился, в общем, быть разведчиком.

– Я ведь сказал: не помню. Меня даже физически изменили, чтобы я ничем не отличался от вас.

– А вначале ты сильно отличался?

– Я и сейчас отличаюсь. Но для вас это незаметно. Как симбионты в организме.

– Зато заметно для них? – Девушка через плечо указала на монитор, и, хотя Ксена уже скрылась, Андрей кивнул:

– Если как следует покопаются, они это обнаружат.

– А с виду вроде и не пришелец, – сказала Катя. – Сколько в тебе от человека и сколько от гада?

– Чем это измерить и как посчитать?! Поровну! Наверное.

– А то остался бы, – вопросительно произнесла она. – У вас там война, и вообще. У нас лучше.

– Я и не улетаю пока, что ты меня провожаешь?

– Пойдешь работать к майору, – задумчиво продолжала Катерина.

– С такой анкетой разве что полотером, – отрезал Канунников. – На мою протекцию не рассчитывай, я на пенсию скоро пойду. Поишачил, хватит. Ну-ка, погромче! – встрепенулся он. – Это про вас.

Сюжет о перестрелке в лесу уже заканчивался. Напоследок ведущий сообщил, что «отрабатываются все версии, но основная – так называемые партизаны, которыми с этого дня спецслужбы займутся всерьез». И еще что-то в том же духе.

– Убери это быстро, – процедил Владимир.

Катя переключила программу.

– Серый, а чем вы вообще занимались-то? – невинно поинтересовался Андрей. – Малевич хоть стены расписывал. Дурное это дело, но все-таки. А остальные? Ежедневно чистили оружие и распевали патриотические песни?

Владимир вскочил, но тут же сел на место.

– Эти вопросы ты должен не ему задавать, – вступился Канунников.

– Кому же тогда? Тебе, что ли? А может, Ксене?

Майор не ответил, лишь плеснул себе еще спирта, и это выглядело достаточно красноречиво.

– Неправда! – воскликнула Катя. – Мы готовили акцию, и не одну. Теперь об этом можно, да, Серый? Теперь чего уж…

– Акцию против Миссии? – не поверил Андрей. – Вы идиоты?! Во-первых, Миссия – это не сарай, который можно подпалить тихой ночью. Они рассредоточены по всей Земле. Во-вторых, если вам и удалось бы убить хоть одного гада… хоть одного члена Миссии, – поправился он, – то за каждого своего они бы уничтожили тысячу ваших.

– Да не против Миссии, – нетерпеливо возразила Катерина. – Серый, можно, да? Я расскажу?

– Кому – можно? Майору Госбеза или пришельцу из космоса? – простонал Владимир. – Охереть! Рассказывай.

Катя сглотнула и по-девичьи огладила джинсы.

– То, что с гадами воевать нельзя, было понятно с самого начала. Цель была и проще и сложнее: пробудить народ.

– О-о-о!.. – болезненно произнес майор. – Ну-ну. Дальше.

– Достучаться если не до мозгов, так до сердец. Понимаешь?

– Нет, – признался Андрей. – Написать на стене матерное слово – это и есть «достучаться»? Или это – «пробудить»?

– Люди просыпаются, только когда им больно, Катюха, – сказал Николай. – Некоторые вообще не просыпаются, так во сне и умирают. Давай-ка лучше я тебе расскажу. И про ваш отряд, и про некоторые другие. Зачем вы нужны были Миссии, и почему из вас толку не вышло.

– Заткнись, майор, – выдавил Владимир.

– Больно, – подхватила девушка, – это правильно. Так мы и хотели. Чтобы людям стало больно. Серый, ну почему ты молчишь?! Не хочешь, тогда я сама скажу. У нас есть напалм. Сумели достать. И еще я перешила жилет с кармашками…

Канунников поперхнулся и отставил стакан.

– Да вы что, уроды?! За такие планы на месте нужно… кол осиновый вам в сердце, – майор зашарил по животу, разыскивая не то пистолет, не то трубку. – А ты, батюшка недоделанный?! – крикнул он Владимиру. – Ты на что говнюков своих подбивал?