Читать книгу - "Выбор - Игорь Ревва"

Серое небо крошило снегом уже три дня подряд. Все вокруг стало белым. Санкт-Петербурга почти не было видно — только купола церкви возле недалекой автобусной станции проглядывали сквозь снежную кисею. Скоро начнутся холода, подумал я.

Я смотрел на снег и слушал, как Кира, сидя за столом и уставившись в экран ЭВМ, колотит пальчиками по клавишам. Мне представилось, что она наигрывает какую-то непонятную мелодию, но едва я прислушался к ней, как стук клавиш смолк. Кира подошла ко мне и встала рядом.

— Снег, — сказал я.

— Да, — ответила Кира и, немного помолчав, добавила: — Он сегодня будет в Петербурге. Он уже вылетел.

— Я знаю, — сказал я.

— Что ты будешь делать? — спросила Кира.

— Есть у меня одна идейка, — пробормотал я.

— Марсель. — Кира вдруг перешла на шепот. — Я боюсь, Марсель…

— Не бойся, — сказал я. — В конце концов, что мы теряем? Ничего.

Кира промолчала. Она не стала спрашивать, какая именно идея у меня была, а сам я говорить об этом пока еще не хотел. Потому что все это было еще вилами на воде писано.

Единственное, что я знал о намерениях Костенко, это то, что он собирался отправиться в 1801 год. Он хотел помешать заключению Великого Договора. А это можно было сделать либо в Париже, либо в Санкт-Петербурге. И вернее всего — второе. Потому что, насколько я понял, Костенко собирался помешать именно Павлу Петровичу заключить этот самый Договор. А помешать ему можно было только одним способом — убить его.

Впрочем, не обязательно было убивать самого императора. Если я не ошибаюсь, против того уже был составлен заговор. Осталось только проследить за тем, чтобы заговор этот осуществился. Можно было, например, помешать не Павлу I, а его сыну — Александру. Помешать ему предупредить отца…

Зимний дворец уже лет сорок, как превращен в музей. Вход туда совершенно свободный. Каждый посетитель может пройтись по залам, побывать в императорском кабинете, увидеть стол, за которым сидели Павел Петрович Романов и Наполеон Бонапарт… И включить свой чертов хронограф, перенестись в 1801 год, и…

Я поежился. Хоть бы моя идея оказалась верной! Это единственное, что может спасти и мир, и нас, и НАС…

Уже два дня, как вся Сеть замерла в тревожном ожидании. Никто не знал, что может произойти. Все НАШИ с надеждой смотрели на меня, все ресурсы Сети — и машинные, и человеческие — были подчинены сейчас мне одному. Не скажу, что это очень приятное ощущение — я никогда не страдал манией величия и чувствовать себя единственным, хоть и временным, хозяином всех НАС мне особого удовольствия не доставляло. Поскорей бы это все кончилось, подумал я.

Когда Костенко покинул борт самолета и отправился в гостиницу (я сразу же об этом узнал — вообще в последние дни информация прямо захлестывала меня, я самым настоящим образом тонул в ней, очень тяжело было все это переносить), я неторопливо сел за стол и достал свой пистолет. Нужно было почистить «Кобру», привести ее в порядок, все проверить, чтобы не случилось каких-нибудь неожиданностей, как в Чикаго. Кира молча наблюдала за моими приготовлениями. И когда я стал одеваться, она покорно последовала моему примеру. Не думаю, чтобы от нее могла быть какая-нибудь польза, но мне очень хотелось, чтобы в эту минуту Кира стояла рядом со мной. Потому что если ничего не получится, то пусть последним, что я увижу в этой жизни, будут ее глаза.

У Зимнего дворца мы оказались раньше Костенко минут на сорок. Было очень холодно торчать на улице и мы прошли вовнутрь. Мы старались держаться поближе ко входу, чтобы не пропустить Костенко. И когда я его наконец-то увидел, то сердце мое неожиданно гулко стукнуло.

Я мгновенно вошел в Сеть, связался с одним из НАШИХ и приказал начинать. Этот парень работал в АИБе — никогда не думал, что мне смогут потребоваться их услуги.

Костенко пристроился в самом хвосте небольшой группы гостей, мы же незаметно последовали за ним.

Сергей Антонович шел по залам со скучающим видом, рассеянно слушая рассказ экскурсовода. Кира постепенно начинала нервничать, хотя, конечно, и старалась не подавать виду. Я сам тоже отнюдь не был абсолютно спокоен. Потому что мы уже приближались к той самой комнате…