Читать книгу - "Здравствуй, Мир! - Михаил Француз"

узнать мне было не у кого, то уж про кессонную болезнь и способ её избегнуть, я подумать был обязан. И я подумал. И даже рассказал о своих выводах Шифеевой. Правда, она ими не особенно-то впечатлилась. Даже более того — отмахнулась от них. Ну, у неё для этого имелись достаточно веские основания — уверен, что на её уровне, ей и падение с её пегаса, находящегося в небе, не сможет доставить гарантированно смертельных неприятностей. Не то что спуск и подъём на какие-то жалкие сто — сто пятьдесят метров под воду.

Почему-то мне кажется, что моими сорока-пятьюдесятью она не удовлетворилась. А ещё, что там, поглубже, цветут уже не только «звёзды»… или «звёзды», но несколько другие. Например, классом повыше… Поценнее и подороже. Не говоря уже о «луне» в самом центре озера. В его самом глубоком месте.

Почему Альбина не рассказала о своих планах мне… ну, а кто я ей, чтобы делиться информацией, которая меня напрямую не касается? Тем более такой информацией. Я ведь и сам с ней не всем делюсь, что знаю. Не от жадности или вредности, но просто от того, что её это всё равно никаким боком…

***

В момент, когда я, наконец, через несколько часов, выполз-таки на твёрдую землю и смог содрать с лица маску, был настолько сладок и эмоционально насыщен, что я не удержался, да и не пытался удерживаться, если честно, и просто лёг на землю. Лёг, раскинул в стороны руки и заворожённо глядел на голубое небо с медленно двигающимся по нему солнцем и реденькими белыми барашками облаков. И дышал, дышал, дышал! Какое же это было удовольствие — просто дышать!

Нет, маска, конечно, классная вещь, куда круче, удобнее и практичнее любого земного противогаза или акваланга, но — всё равно, дышать в ней и дышать без неё — это огромаднейшая разница. Хоть и понимаешь её не сразу. Даже не в первые минуты. Даже не в первые часы. Но сколько я провёл в ней? Суммарно? Вот и вот-то.

Последние часы перед всплытием на поверхность были особенно мучительны: это ведь, оказывается, очень сложно: видеть над собой поверхность и не пытаться рвануть к ней на полной скорости, а продолжать планомерный подъём вдоль дна, делая паузы раз за разом, каждые двадцать-тридцать метров этого дна, «ступенька» за «ступенькой», «ступенька» за «ступенькой»…

Не знаю, сколько я так лежал, таращась в небо, дыша и глупо улыбаясь солнышку. Может, двадцать минут, может полчаса, может больше… до того момента, как просто вырубился.

Не знаю, что это было: обморок от гипервентиляции лёгких и перенасыщения крови кислородом, или постстрессовый, постнапряжный сон. Или, сначала обморок, который постепенно перешёл в сон, но, когда я снова открыл глаза, солнце изрядно успело поменять своё положение на небе, относительно того, которое я запомнил до того, как глаза мои закрылись.

Чувствовал я себя, на удивление сносно. За время отключки никто меня не потревожил, никто не сожрал. Даже не понадкусывал. Хотя следы зверей рядом были. Кто-то четырёхлапый и, судя по наличию в этих лапах когтей, четко отпечатавшихся на песке — хищный. Не такой большой, как давешний тигр (уж его-то следы я хорошо рассмотрел и запомнил), но, думаю, мне бы хватило, если бы… Но, нет. Видимо, «баф» «Миролюбия Травников» продолжал действовать и при моей отключке. И это хорошо.

Следы… Встав, наконец, с травы, до которой, оказывается, я успел доползти, перед тем, как вырубиться, я осмотрелся и сориентировался. Оказалось, что я чуть ли не на противоположном берегу от места нашей с Альбиной стоянки выполз.

Приведя себя в порядок: одевшись, обувшись, умывшись, попив водички и перекусив парой яблок… а так же влив в себя «лечилку» — на всякий случай, я ж не знаю толком симптомов кессонной болезни, а то, вдруг вся моя «система» подъема окажется — туфта туфтой, я неторопливо двинулся к нашему лагерю в обход озера.

Так вот, следы.

Следы ласт, тянущиеся от кромки воды, переходящие в какой-то момент в следы человеческих ног, далее теряющиеся в траве и подлеске, встретились за время моего пути ни один и не два раза. Они были разные по размеру. Ласты отличались по форме. У этих следов были разные примерные датировки по времени оставления, но все они были явно сегодняшние.

Я, естественно, подозревал, что мы с Альбиной не были единственными «купальщиками» в этом озере нынешней ночью. Слишком уж ингредиент лакомый. Но увидеть этому подтверждение было… да никак. Пофиг вообще.

Озеро большое. Озеро не купленное. Повторюсь: озеро большое — даже пара десятков Травников, плавающих по его глубинам в ночной тьме, легко могут так ни разу и не пересечься в его толще. А, если и пересечься, то не опознать друг в друге «человеков» — тень она и тень. Рядом скользнула, не напала и хрен с ней.

Однако, цепочек следов я насчитал за время своего возвращения больше десятка. Не плохо.

Когда я дотопал-таки до лагеря, шатёр походный уже стоял на прежнем месте. Альбина лежала на своём шезлонге и потягивала какой-то коктейль из прозрачного бокала через тонкую соломинку. Загорала…

Что ж, в конце концов, по срокам возвращения нас никто не ограничивал. А тут: лето, солнце, озеро, пляж… Куда нам спешить? Да и к чему? Если можно просто наслаждаться жизнью? Когда нам ещё выпадет случай на таком «курорте» оказаться? И даже можно курорт писать без всяких кавычек.

***

Глава 42

***

Почти две недели продлился наш с Альбиной маленький «курортный роман» на берегу далёкого озера, которое превращается в туристическую достопримечательность лишь на один единственный день в году. Точнее, на одну ночь.

Что я могу про это время сказать? Секс на песке — неприятно, секс под водой — неудобно, секс в шатре — идеально. В принципе-то, что ещё тут можно добавить?

Нет, так-то добавить можно очень много всего. Но будет ли это интересно? Кому будет интересен распорядок дня отдыхающего на пляже человека? Тем более, что большую часть времени в этом распорядке занимают… тренировки? Серьёзно? Вам действительно интересно? Нет, не думаю.

Оборвался наш маленький отпуск, как это и водится, внезапно. И для меня это было реально внезапным: у Альбины зазвонил телефон.

Не, без шуток и приколов: у Альбины зазвонил телефон. Причём, аппарат, который издавал те самые, до боли знакомые «яблочные» звуки, оказался самым настоящим айфоном. Даже яблочко надкусанное на нём имелось.

Мои глаза