Читать книгу - "Делай, что можешь - Марик Лернер"

– Она на вечном поселении на Байкале, – нехотя объяснила Анна. – У Верки, в отличие от меня, в голове с детства поселилась мысль быть полезной человечеству. Осчастливить его. Вот и подалась в революционерки. Только времена после войны настали жесткие, и пойманные на изготовлении противоправительственных листовок надолго загремели на тяжелые работы. Еще повезло, оружия ни у кого из группы не обнаружили. Сестра отделалась трешкой, считая следствие. Я об этом со всеми подряд не делюсь, но особо и не скрываю. В Подольске нашу семью прекрасно знают и о Верке, кому надо, тоже.

Занятно, но среди тогдашних эсэров, а она была знакома практически со всем окружением сестры, оказалось много ярких людей. Даже не особо образованные среди них по-настоящему интересны в личном общении. Тогда в определенных кругах было много надеющихся на некое светлое будущее. Коснулось поветрие и поэтов с художниками. Быть в оппозиции к правительству стало модно. Кое-кто искренне верил в марксизм, но большинство быстро перестроилось, когда стало опасно. Да их особо и не трогали. Кто-то из генералов произнес афористичную фразу, быстро ставшую общим достоянием: «Артистов и дворников не обижать, они при любой власти необходимы».

– Меня такими вещами не напугать. – Кладу ладонь на ее. – Мы люди с окраин, никакие власти не любим.

Сидевший с другой стороны актер, подвизавшийся в театре на вторых ролях и мной не отмеченный до праздничного стола, поспешно вскочил, уступая место. Ханжонков нечто одобрительное в его адрес прогудел и приземлился на оставленный стул.

– Пока мы ехали, – сказал он, – я прочитал ваш текст.

Внушительная пауза.

– Отвратительно в качестве сценария и занятная идея.

Смешно было бы, если б по Хичкоку принялся топтаться. Нет пророка в своем отечестве, и могло не подойти к нынешнему времени. Вряд ли это можно назвать плагиатом. Первоначальный фильм без звука я не видел, и существовал не один ремейк. Наверняка смешал из разных историй, поскольку помнил в самых общих чертах. К тому же любые разговоры в нынешнем кино лишние, и требовалось все в лоб описать и показать. Если испуг, так утрированный. А я привык к другому изображению. Специально сходил и посмотрел пару фильмов, чтоб не выглядеть полным идиотом. Тем не менее, как реально клепается сценарий, представлял крайне смутно и просто писал: «крупный план», «слеза на щеке» и тому подобное.

– Зачем вам это надо, Марго поведала. Когда я начинал, скотина Дранков меня попытался объегорить, украв идею. Считаю ниже своего достоинства красть чужие удачные мысли. Так что вы свое получите. Может быть, при переделке сценария вставим в этот фильм, а может, не в ваш. При встречном условии.

– Да? – переспрашиваю, уверенный в предложении.

Анна еще на днях подсказала, чем его взять можно. Хронический острый ревматизм. Полностью не избавлю, но мучительные боли надолго уберу.

– Сможете набросать еще пару рассказов с убийствами и неожиданным концом? Максимум страниц десять-двенадцать. В сценарий переработаем без вашего участия. Тут руку надо иметь, набитую на ремесленной работе. А вот идеи с вас. Пятьдесят.

– Хоть десяток, – после паузы, не сразу переварив, заявляю.

Вот что-что, а классические детективы уважал. Не всякие. Бесконечный поток маньяков и террористов вызывал тошноту. В жизни они исключительная редкость и не страдают желанием оставлять записочки и намеки. Я все ж одно время имел отношение к полиции и на патрульной службе насмотрелся. А в армии на разнообразных вооруженных типов, проходящих по разряду «антисоциальный элемент». Потом про такое читать – себя не уважать. Писаки представления не имеют, о чем клепают. Другое дело – старые истории американцев с вечными частными детективами, которые круче вареного яйца уважал. Может, возможно, а может, чистое вранье, но забавно. Даже создал нечто вроде личной библиотеки из наиболее понравившихся. Переписывать «Мальтийского сокола» не взялся бы. Он где-то в эти годы создан, и неминуемы обвинения в краже. А вот рассказов собралось на пять томов, каждый под тысячу страниц. Все не вспомню, но самые лучшие – никаких проблем.

– Талантливые люди талантливы во всем? – с удовлетворением кивнул Ханжонков.

То есть Аросева ему и о другом рассказала. Правильно сделала.

– Неделю на один рассказ, – быстро прикинув, диктую. – Договор на десять по шестьдесят рублей.

На самом деле это не очень много. За принятый и две сотни могли дать, но известному автору. И никаких процентов от проката тут пока не предусмотрено. Тем не менее шестьсот рублей за два с половиной месяца с лихвой перекрывают труды прежнего Николки. А мне, кроме денег, создают определенную известность. Реклама всегда полезна.

– Права на тексты за мной, без моего согласия не печатать и не распространять. Сценарий можете переписывать и резать как угодно, но мое имя в титрах обязательно. Если окупят себя, можем продлить договор, но уже на более приятных для меня условиях.

Он хмыкнул, а Анна слегка пихнула в спину. Явно прислушивается и недовольна наглостью. Нет, девочка. Нужно сразу показать, что на мне ездить не получится. Я себе на уме, и не одна кинофабрика в России. Между прочим, издать сборник рассказов после проката картин по моим идеям с большими буквами написанной фамилией на экране – купят. Много купят.

– И в качестве предложения, хотя это уже ваше дело, выпускать серией фильмы под общим названием. Ну там, «Темные помыслы», а внизу название каждого кино. Скажем, три тридцатьминутки по три серии.

– Насчет последнего подумаю, а в целом согласен. Пять историй для начала, потом обсудим. Только плачу за принятый рассказ. Может ведь и не понравиться.

– Платите – за принятый. Но использовать отвергнутый не имеете права, и срок написания продлевается на неделю. Я вам не конвейер и должен нормально работать помимо ваших интересов.

– Справедливо. Завтра зайдете, оформим соглашение.

Он поднял рюмку с водкой, и мы чокнулись, выпив.

– А теперь, когда решили деловые вопросы, поговорим о личном?

– Госпожа Аросева правду сказала, – не дожидаясь вопроса, отвечаю, – могу помочь. Насколько, прямо здесь и сейчас не отвечу. Нужен осмотр. Завтра и займемся, если позволите.

А поскольку ты сильно умный и желаешь отделить в наших отношениях болячки от сценариев, непременно заплатишь за шанс быть здоровым, и намного больше, чем я собирался просить. В газете было про три миллиона состояния, но писакам верить нельзя. Им соврать ради красного словца – не пожалеют и отца. Главное, дядя не бедный, и благотворительностью я заниматься не стану.