Читать книгу - "Тайный сыск царя Гороха - Андрей Олегович Белянин"

Честно говоря, я даже не нашёлся, что ей на это ответить. Есть ситуации, когда самое разумное заткнуться и не мельтешить. Тем более что наблюдать за тем, как Яга колдует, всегда жутко интересно.

– Коли все до сих пор того принца ищут, так, стало быть, надеются на то, что живой он. А с чего ему почти сто лет живым-то быть? Засада-а…

Я открыл было рот для ответа, но бабка раздражённо приложила палец к губам.

Понял, молчу, молчу.

Далее всё шло по уже знакомой программе, если кто думает, что глава нашего экспертного отдела каждый раз выдумывает новые прогрессивные методики колдовства, так я вас разочарую. Нет, наша бабушка упёрто пользуется проверенными временем заклинаниями, новомодностей не жалует, и ведь, главное дело, несмотря ни на что, всё у неё прекрасно получается. Что ни экспертиза, то прям-таки весёлая хохлома с дымковской игрушкой и богородской резьбой по дереву. Помните, там ещё такие смешные мишки по пеньку молотками лупят?

У нас вся ярмарка этим ширпотребом забита, заезжие иностранцы охотно берут на сувениры, ищут в образе упёртых медведей отголоски загадочной русской души…

Змий зелёный,

Бык клеймёный,

Поп пьянючий, недоёный!

Иноземец молодой

Постучался на постой.

Где ты, кто ты, дай ответ,

Ежли энто не секрет?

Конским храпом,

Волчьим сапом,

Ох, придёшься на обед.

Потом Баба-яга вообще перешла на быстрый маловразумительный шёпот. Я кое-как воспроизвёл слова «принц», «козёл», «девица», «водка», «чтоб ты сдох, скотина эдакая», но вряд ли из этого можно было бы сложить какой-нибудь литературный рифмованный текст.

Нет, возможно, у некоторых людей, склонных к поэтическому мышлению, всё и получится. Но я-то отнюдь не гуманитарий, а простой служака. Нас в школе милиции ямбам и хореям не обучали. Уж простите великодушно…

– Никитка, сокол ясный, да не сиди же ты пень пнём, давай свечой в воду капай!

Я поспешно схватил горящую свечу, наклонив её над миской, и честно держал под углом в сорок пять градусов, пока горячий воск густыми, полупрозрачными каплями падал вниз. Тем временем бабка, продолжая что-то бормотать, бросила в миску монеты и буквально через минуту остановила мою руку.

– Что видишь, участковый?

– Ну, что-то похожее на дворец или замок. Это если перевернуть, а если нет…

– Замок то и есть, – согласилась Яга, полезла в печку за сажей и посыпала ею воду в миске. – Чёрный замок, а сидит в ём Чёрная королевна!

– Именно королевна? – уточнил я, не решаясь потянуться за блокнотом. – Не графиня, не баронесса, не принцесса, которую надо спасти?

– Ох, да пущай хоть баронесса. Придём, сам спросишь. Ещё видишь чего?

– Ну-у, – присмотрелся я к очередной восковой пластинке. – Вроде как прямоугольник.

– И что ж он тебе напоминает?

– Параллелепипед.

– Чего?!

– То есть вытянутую по горизонтали трапецию, – поспешно поправился я. – Что весьма похоже на… гроб?

– Угадал, – тяжело выдохнула Яга, наслюнявленными пальцами гася огонёк свечи. – Приплыли мы, участковый. Уж когда воском чёрный замок да белый гроб выливается, тут нипочём добра не жди.

– Ваши предложения?

– Бежать бы надо, да некуда. В городе пушками встретят, а через Чёрный лес в ту же Францию не прорвёшься. Чужие мы для него. Хотя ежли бы потом через Касабланку да морем в Турцию проскочить…

– Нет, я не об этом. Я о том, где конкретно находится этот гроб, можем ли мы его достать и привезти останки принца во Фрайбург?

– Мёртвых тревожить нехорошо.

– Ой, да можно подумать, что мы ни разу ничем подобным не занимались?! – раздражённо пожал плечами я. – Вы вспомните хорошенько, то мертвецов допрашиваем, то кровь, то зуб, то ещё какой-нибудь неодушевлённый предмет. В чём сейчас проблема-то? Чего вы испугались?

– Не нарывайся, участковый, – с глубокой печалью в голосе буркнула наша бабушка. – Говорю же, не моя энто земля, не моё чародейство, не мои силы тут вес имеют. И чем дальше в лес, тем меньше мне всё энто нравится.

– Допустим, но…

– Чего мы вообще в ту Европу поехали? Ить не в первый раз меня, старую, припугнуть пытаются. Переехала бы себе в деревеньку под Архангельск али к тётке на Лысую гору близ киевского Подолу, отсиделась бы там до зимы, да и всех делов.

– А как же честь мундира?

– Да ничего ей, энтой вашей чести, не сделается. Через месяц-другой, да хоть бы и через полгодика, позабудут все. А с нотами европейскими наш Горох издавна управляться обучен, он ими в уборной стены обклеивает!

– Знаю, но времена меняются, у нас теперь царица из культурной Австрии.

– Лидка-то? – нарочито пренебрежительно хмыкнула Яга.

– Лидия Адольфина Карпоффгаузен, – чётко выделяя каждое слово, уважительно поправил я. – И, как вы знаете, у неё пунктик на соблюдении законности.

– Мы не сможем вернуться…

– Именно! А значит, должны довести это дело до логического конца. Да будет вам панику разводить-то, и не такие расследования проводили. К тому же я домой хочу!

– Ох и вправду чегой-то ступила я, – перекрестившись, опомнилась моя домохозяйка. – Куды бежать-то? От кого бежать? Рази когда мы от судов европейских бегали?! Да я сама всех поубиваю…

– Ну, это тоже перебор.

– А ты не лезь под горячую руку!

– Да что ж с вами сегодня?! На своих бросаетесь.

– А, значит, энто я злая? Плохая, значит, бабка? Ну дык и брось меня, дуру старую, уходи куда хошь, чё те со мной время терять-то, а?!

Если бы не почтенный возраст, я бы прямо сейчас решил, что у неё ПМС какой-то.

Нет, мы и раньше ссорились, ругались, но не так, чтобы на пустом месте. Согласитесь, это вообще уже ни в какие ворота не лезет. Я прав! В чем я не прав?! Но она, чтоб её, всё равно…

К тому моменту, как я окончательно сформулировал свою мысль, а глава нашего экспертного отдела взялась за ухват, в дверях появился Митя. Улыбчивый, довольный, с закатанными рукавами, в волосах застряли клочки серой шерсти.

– А вот спорим, что не подерётесь?

– Лучше рассказывай, как справился с задачей. – Я отважно повернулся к Яге спиной, зная, что в такой ситуации она по затылку не ударит.

Служба превыше всего! Сзади раздался нервный стук поставленного на пол ухвата.

– Докладываю всё как есть. Сказок врать не стану, тока честь по чести, без украшательств да придумок всяческих, фантазий опять же левых. Потому как ежели и товарищам верным, и начальству любимому, и Бабуленьке-ягуленьке родной правды не говорить, так кто я есть в таком случае?

– Митя…

– Подлец, как я разумею! Совершеннейший подлец и гад ещё к тому же, каких поискать. Для такого-то вора и злодея,