Читать книгу - "Четыре танкиста. От Днепра до Атлантики - Валерий Большаков"

Пехоте приходилось туго – земля сырая, чуть копнешь лопаткой, и выступает вода. Слякоть, дождик моросит.

Артиллеристам тоже доставалось, но 17 числа им повезло – танки 1-й гвардейской доставили на себе и ящики со снарядами, и горячую пищу в термосах, и самое главное – почту.

Пушкари сидели в ровике, по колено в воде, и читали письма всем расчетом. Рядом рвались мины, артиллеристов обдавало землей, а они лишь стряхивали ее и самозабвенно читали, читали, читали…

Вскочат, обстреляют фрицев по приказу, чтоб отбить атаку, и опять за письма. Писем было много, дотемна прочесть все не поспевали. Артиллеристы бы и при свете бензинок продолжали чтение, но нельзя было – противник в ста метрах залег…

Разгорелось сражение, поражавшее своим диким неистовством – 9-я армия вермахта, стоявшая здесь, таяла с каждым часом, но упорно цеплялась за каждую пядь немецкой земли.

Командование 8-го гвардейского мехкорпуса закрепило за 1-й танковой большую группу «горбатых» – двенадцать штурмовиков «Ил-2». Репнин мог их вызывать напрямую, когда приходилось туго. А туго было почти всегда.

То и дело Борзых, ловко заряжая орудие – приноровился! – бубнил в микрофон: «Марс! Марс! Уточняю цели… Вражеские танки в количестве до двадцати машин в лощине западнее высоты десять запятая три готовятся к контратаке. Сообщите, ясно ли слышали меня?»

А с воздуха отвечают: «Понял, понял, цель вижу, иду в атаку…»

Потеряв несколько экипажей, танки бригады просочились по дефиле железной дороги и шоссе, где немцы не могли достать их прямой наводкой, и выбили противника со станции Дольгелин – это стало решающим боем. Зееловские высоты были захвачены.

24 апреля, заняв Максдорф и Требус, действуя совместно с мотострелками, бригада переправилась через Шпрее с выложенными камнем берегами, давя гусеницами байдарки у лодочной станции, и вступила в бой за Йоханнисталь, пригород Берлина.

В тот же день 1-я гвардейская одолела канал Тельтов, заняла Нойкёльн и пять дней подряд вела ожесточеннейшие уличные бои, в которых погиб подполковник Кочетков.

Жукову, Черняховскому, Рокоссовскому предлагали не штурмовать Берлин, а взять его в осаду, как Вену. Столица Австрии продержалась пять суток, и каждую ночь все новые и новые разведывательно-диверсионные группы просачивались в город, устраивая фрицам веселую жизнь. Это РДГ на пятый день захватили Имперский мост через Дунай, не то бы его подорвали.

Но осаждать Берлин никто не хотел, не тот случай. Быть в одном шаге от победы и не сделать его? Ну уж нет!

И на бортах «студеров» и «УльЗИСов» малевали разухабистое: «Даёшь Берлин!»

Канонада не смолкала ни днем, ни ночью. В темноте все выглядело еще выпуклей, значительней, грозней – 265 стволов на каждом километре фронта прорыва!

От стробоскопического блеска орудийных выстрелов, от прожекторов, бросавших длинные лучи в глубину вражеской обороны, от огневых трасс «Катюш» было светло, земля содрогалась – непрерывные толчки в ушах, а утром от едкого порохового дыма, сдавливавшего дыхание, в пяти метрах ничего не видно было. Но голос невидимого знаменосца звал: «Вперед! За Родину! За Сталина!»

23 апреля 1-я танковая армия Катукова получила приказ комфронта Жукова: создать специальную группу и в течение ночи захватить берлинские аэропорты Адлерсхоф и Темпельхоф.

* * *

– По данным разведки, – сказал Геша, ладонями разглаживая карту Берлина и окрестностей, – на этих аэродромах, кроме бомбардировщиков, находятся личные самолеты верхушки рейха и НСДАП, в том числе Гиммлера, Геринга, Бормана и Гитлера, подготовленные к побегу. Далеко отсюда, в Южной Америке, все уже готово к приему. Нельзя упустить этих гадов!

– Не улетят! – усмехнулся Полянский.

Репнин ткнул пальцем в карту.

– Адлерсхоф занять нетрудно, он и так в полосе наступления нашей армии, каких-то три-четыре километра от линии фронта. А вот Темпельхоф находится чуть ли не в центре Берлина, километрах в трех от рейхсканцелярии. Граф! ^[38] На тебе Адлерсхоф.

– Понял, – кивнул Графов. – Сделаем, товарищ полковник.

– Не сомневаюсь. А прорывом к центру Берлина и захватом правительственного аэродрома я займусь сам. Полянский, с тебя два взвода «ИС-3»… И парочка «Зверобоев».

– Будут, – встрепенулся Илья.

– Лехман, твой батальон идет в полном составе.

– Есть!

– Тогда выдвигаемся…

…Уличные бои в Берлине отличались небывалым упорством. Здесь танкам больше всего грозили фаустники и огонь артиллерии, поэтому бэтээры с пехотой сопровождали группу прорыва на всем пути.

Репнин читал в свое время о битве за Берлин. Тогда от 1-й гвардейской осталось всего шесть танков. «Повторять пройденный материал» не хотелось.

Геша глянул в перископ. Вокруг шоссе горели подожженные немцами елки, а за леском виднелись заводские трубы и редкие каменные дома, без окон, выкрашенные в желтый цвет. Правее горели железнодорожные вагоны – от них поднимался густой черный дым.

До Берлина восемьсот метров. Танки прорыва «ИС-3» с гулом ворвались на улицу какого-то пригорода. Пусто, никого. Повсюду валяются немецкие каски, шинели, остинки. Патроны, винтовки, фаустпатроны. Через каждые сто метров улицу перегораживала баррикада из наваленных телег, бричек, ящиков, молотилок, колес, столов и стульев. Трупов немецких солдат, раздавленных «ИСами», тоже хватало.

– Не успели они, тащ командир! – закричал Федотов. – Хотели, видать, узел сопротивления организовать, а тут мы!

Обгоняя танки, выехали на огневую позицию «Катюши». Стали ровной шеренгой, минометчики принялись заряжать «рамы».

День был безоблачный, но сквозь пороховой дым и гарь солнце смотрело тускло-багровым диском. Мрачно было, как в сумерки.

Капитан, метавшийся у «Катюш», застыл вдруг и прокричал команду, широко разевая рот. «Огонь!» – какая еще могла быть команда?

И точно – с ревом и скрежетом рванулись вверх эрэсы, волоча за собой огненные хвосты. В воздух поднялось все: песок, пыль, камешки, образуя густое серое облако. Рядом вповалку лежали беженцы – берлинцы, таща на себе тюки с домашним скарбом, увидали воочию, как играет «сталинский орган».

После залпа они поднимались, очумелые и заискивавшие: «Русс гут… Русс гут… «Катюш», «Катюш»… Берлин капут!»

– Иваныч! Вон по той улице давай!

– Понял.

На узких улицах Берлина, заваленных грудами битого кирпича, пересеченных траншеями, заставленных надолбами, одновременно могли продвигаться лишь две «сороктройки». Впереди шли саперы и автоматчики, очищая путь от «патриотов» с гранатометами.

Попадался противотанковый ров – пехотинцы забрасывали его мебелью из окрестных домов, разбитыми заборами, землей, – и снова вперед.