Читать книгу - "Сто баллов удачи - Александр Го"

Постепенно, будто призраки, из-за кромки леса начали выходить люди. Те, кто успел укрыться. В основном женщины, дети, старики. Они осторожно ступали на выгоревшую землю. А потом увидели своих мужей, отцов, сыновей, лежащих рядом с растерзанными демонами.

Деревня наполнилась горем.

Со стороны въезда показались всадники. Староста Милл и два его помощника — позади четвёртая лошадь, на которой прибыл я. Они тоже замерли, поражённые увиденным. Но их взгляды, обращённые на меня, были наполнены благоговением и надеждой. Так на меня не смотрели, даже в первый день нашего призыва, когда люди сочли случайность за мой героизм.

Староста, словно очнувшись, громко крикнул своему помощнику:

— Воды ему! Принеси воды!

Я раскрыл ладони. Теневой меч и щит растворились в воздухе, оставив лишь пустоту и тяжесть в руках. Я почувствовал, как силы покидают меня, а ярость стихает.

Ноги подкосились. Я опустился на холодную, влажную от крови траву, неподалёку от мёртвого мужика с распоротой брюшиной — он всё ещё сжимал закоченевшими пальцами массивный, бесполезный против демонов колун.

Плач выживших не стихал, смешивался с треском догорающих обломков и далёким шумом леса под порывами поднявшегося с утра ветра. Моё сознание медленно возвращалось, но всё равно пребывало будто в тумане. Я видел людей, слышал их горе, но оно казалось… отдельным от меня. Я сделал то, что должен был. Спасти всех не вышло. И не винил себя в этом, потому что было кого винить: короля и его героев, демонов, удачу, которая обходится со мной слишком жестоко.

Какой смысл от этого везения, когда оно всегда с привкусом горечи и поражения, даже если ты вроде бы как выиграл? Абсурд.

Ко мне подошёл староста Милл. Его лицо было бледным, но взгляд — твёрдым. Он посмотрел на меня, потом на последствия резни вокруг, и его губы сжались. Он что-то сказал своим людям, уже после того, как мне принесли ведро воды. Затем обернулся к выжившим ривчанам.

— Жители Ривы! — воскликнул староста. — Слушайте меня! Вы знаете меня, я староста деревни Камнеброд. Я… я знаю, что слова утешения не облегчают муки. Мне жаль. Так горько, что не получилось спасти ваших мужей и сыновей, ваших братьев… — Он запнулся на секунду, глядя на тела. — … они погибли как герои, защищая свои дома. Но… — Милл перевёл взгляд на меня, всё ещё сидящего на земле всего в крови. — … но вестник Сталрока… вот он, наш герой… он расправился с этой нечистью! Ни одна из этих тварей не уползла отсюда! Все сдохли!

Местные притихли. Старосту слушали сквозь слёзы.

— Послушайте. Здесь больше нечего делать. Нельзя оставаться на этом пепелище. Я предлагаю вам укрыться в Камнеброде. У нас хватит места, еды… Мы поможем чем сможем. Собирайте вещи. Берите, что сможете унести.

Люди молчали, лишь плач усилился. Но в их глазах сквозь горе, промелькнуло понимание. Милл продолжил, его голос стал чуть мягче:

— Мои люди помогут вам собраться. И надо бы сжечь этих тварей до вечера. Чтобы зараза никакая не пошла. И людей достойно похоронить… Хоть и не успеем, наверное, всё как следует сегодня… — Он вздохнул. — Но мы вернёмся завтра, если что. Сделаем всё как надо. Главное сейчас — уйти отсюда.

По толпе прошёл шёпот, приглушённые голоса. Люди говорили о своих домах, о том, что всё потеряно, но понимали, что выбора нет. Медленно они начали расходиться к уцелевшим домам — кому повезло сохранить имущество. Многим же оставалось лишь смотреть на пожарище.

Местные проходили мимо, ничего не говорили, просто кивали, благодарили меня взглядами. Кто-то осторожно коснулся моего плеча. Я лишь кивал в ответ, всё ещё пребывая в этом странном опустошённом состоянии.

Староста Милл, убедившись, что люди начали двигаться, подошёл ко мне ближе. Присел на корточки рядом.

— Как ты, сынок? — тихо спросил он. Его глаза внимательно изучали меня.

Я мотнул головой. Слова давались с трудом.

— Нормально… Сойдёт.

— Сойдёт… Слушай, те идолы. Про которые люди из Ланше говорили. У тебя они с собой?

— Да… — Я кивнул. — В сумке у меня за спиной. Но сейчас не до этого. Надо…

— Нет, Степан. Именно сейчас и до этого, — перебил он, его тон стал почти умоляющим. — Им… этим людям нужна надежда. Ты отдохни. Ты сделал больше, чем кто-либо мог. Я сам раздам их. И всё объясню. Расскажу про твоего бога и чудодейственные идолы.

— Расскажешь?.. — Я, наконец, сфокусировал взгляд на нём. — В смысле чудодейственные?

Милл кивнул, его лицо стало серьёзным, немного хмурым.

— Люди из Ланше мне рассказали сегодня в лагере… У них один мужик есть. Ну, не то чтобы совсем больной, но маялся чем-то. Рука, кажется, не гнулась толком после старой травмы, а в дороге и вовсе начала отсыхать. Он взял такой идол у тебя… ну, ты раздавал же их там, в лагере беженцев. И просто носил с собой. — Староста развёл руками. — А потом… прошёл день всего, и он заметил. Рука-то его… гнётся! Полностью! Наливается силой, как будто и не было ничего! Вчера решили так вылечить ребёнка, который слёг весь горячий. И на него сразу же подействовало.

Милл посмотрел на меня с благоговением:

— Представляешь, что началось в лагере, когда всем стало известно? Все захотели такой идол! Чуть не передрались из-за них! — Милл вздохнул. — Я еле их успокоил. Сказал им… ну, что не в самой деревяшке дело. Это же просто… ну, символ. А в вере дело. В том, что ты веришь. Вроде поняли. Но надежду… надежду они в этом нашли. Сильную. Сначала являешься ты и убиваешь таких страшных и сильных тварей, а потом приносишь им чудодейственную веру, которая реально имеет влияние не только на душу, но и на тело.

Я смотрел на него, на его уставшее, но решительное лицо. На людей, топчущихся у пепелищ. На дым, поднимающийся к утреннему небу. Вера? Сталрок?

Да, договор есть и всё идёт слишком легко. Но какой ценой?

Милл был прав. Им нужна была хоть какая-то соломинка.

— Хорошо… — выдохнул я. — Просто возьми мою сумку.

* * *

Повозка размеренно покачивалась на неровной дороге при скромной скорости двух уставших за день кляч. Покачивание сначала убаюкивало меня, но в какой-то момент вдруг начало вытягивать из липкого тумана, в котором я сидел с того момента, как погрузился в повозку в Риве.