Читать книгу - "Полный вперед назад, или Оттенки серого - Джаспер Ффорде"

Я взял лист бумаги, чтобы записать загадки этого города. Начать я предполагал с самых головоломных, а затем перейти к тем, что полегче. Я написал «тачка» вверху страницы и погрузился в раздумья. После разговора с апокрификом я вернулся на то место, где ночью споткнулся о тачку. Она все еще лежала там, на траве, сбоку от перпетулитового покрытия. Я оттащил ее назад на дорогу и засек время. Через девять минут сорок девять секунд перпетулит осознал, что это чужеродное тело, а еще через пять минут сорок две секунды скинул тачку с дороги: медленнее, чем это было с камнями по пути в Ржавый Холм, но по тому же принципу. Проблема заключалась в том, что, когда я ступил на дорогу, уже полчаса как стемнело. Итак, кто-то — или что-то — поместил тачку на перпетулит.

— Тачка?

Из-за шума дождя я не услышал, как вошел цветчик и прочел написанное мной, заглянув мне через плечо. Я было приподнялся, но он великодушно велел мне не делать этого и спросил, может ли он посидеть со мной.

— Конечно!

Я пододвинулся, чтобы он мог сесть.

— Пишешь список? — дружески спросил он.

— Да, список подарков на день рождения, — ответил я и затараторил. — Я понимаю, это выглядит диковинно, день рождения у меня только в октябре. К тому же у нас нет сада — тем более такого большого, чтобы катать тачку. Но я надеюсь, что я смогу заработать немного денег, сдавая напрокат садовый инвентарь… конечно, с разрешения префекта.

— За обилием информации часто прячется ложь, — сказал он с раздражающей прозорливостью.

— Никакой лжи, господин Глянц. Честно признаюсь, что я нервничаю в вашем присутствии.

Он кивнул и, казалось, принял мое объяснение.

— Твой отец говорит, что ты интересуешься очередями. — Я подтвердил. — Тогда, может, ты откроешь тайну: почему, когда я захожу в кафе у нас в НСЦ, я никогда не попадаю в самую быструю очередь?

— Это легко объяснить. Самая быстрая очередь может быть только одна, и после пяти подсчетов на кассе восемьдесят процентов очередей будут двигаться медленнее этой единственной. Вопрос не в том, что вы плохо выбираете. Просто отставание становится все больше и больше.

Он немного поразмыслил.

— Итак, чем больше народу платит на кассе, тем меньше у меня шансов попасть в самую быструю очередь?

— Именно так, — подтвердил я, — и обратно: если свести все очереди к одной, вы гарантированно попадете в самую быструю.

— Не думал, что теория очередей может быть такой интересной. И что кто-то может столько размышлять об этом.

Замечание было двусмысленным: то ли похвала, то ли неодобрение. Я удачно ушел от вопроса о тачке и теперь по заданию Джейн должен был выяснить, что цветчик делает в городе. Но он повернул разговор совершенно в другую сторону.

— Могу я задать нескромный вопрос?

— Постараюсь ответить, как могу.

— Нет ли здесь человека, который устроит мне понятно что? Цветчики ведут одинокое существование, а я к тому же провожу в дороге много времени.

Я оказался в затруднительном положении. На Совете он мог узнать о Томмо, и если так, он просто проверял меня на лояльность. Если же нет и это была ловушка, я оказался бы виновен, так же как и Томмо. Но мне было необходимо, чтобы он мне доверял.

— Я могу порасспрашивать, — медленно ответил я, — исходя из вашего положения, цвета и родственных связей. Поскольку я, оказывая вам услугу, перейду некую черту, я не хотел бы оказаться скомпрометированным вследствие этого.

Вышло лучше, чем я ожидал, — со стороны я мог показаться умным человеком.

— Ответ, достойный префекта, молодой человек. Ни «да» ни «нет», что-то среднее — и мяч между тем стопроцентно на моей стороне.

Пока все шло как надо. Очередь была теперь за мной.

— Могу ли я задать гипотетический вопрос, ваше цветейшество?

Я специально использовал устаревший термин, чтобы произвести впечатление, но, увы, цветчик знал его.

— Вперед, мой юный родственник, — и прошу, зови меня Мэтью.

— Спасибо. Предположим — не более того, — что у меня есть двое не слишком близких знакомых. Один — среднепурпурный, другой — бывший слабопурпурный, а ныне серый. Предположим также, что оба молоды и безрассудны. Они хотят быть вместе, но у их родителей другие планы.

— И эти гипотетические любовники живут — гипотетически — в Восточном Кармине?

— Не могу сказать.

— Продолжай.

— Они хотят бежать, но им некуда податься. И мне интересно, нет ли в Смарагде кого-нибудь, кто нанял бы привычных к работе молодых людей, не задавая вопросов.

Цветчик улыбнулся.

— Я оценил твои гипотетические построения и хвалю тебя за сочувствие — это черта, которую, несомненно, стоит в себе развивать. Краткий ответ таков: ты обязан сообщить о правонарушении, получить вознаграждение и заниматься своими делами, радуясь, что исполнил свой долг перед Коллективом.

— А подробный?

Он внимательно посмотрел на меня, что-то взвешивая.

— Предположим — просто предположим, — что у меня есть друг в Смарагде. Предположим также, что я решил свести твою воображаемую парочку с ним. Я бы сказал, что такая гипотетическая операция обойдется в тысячу баллов наличными. Как только они окажутся в Смарагде, пусть поговорят с моим другом частным образом. Я выражаюсь ясно?

— Да, господин цветчик, вполне ясно.

Я заморгал. Я играл с огнем — но, кажется, все обошлось. Северус и Имогена будут довольны. Но тысяча баллов наличными — это множество назидательных снимков в «Спектре» и плюс к этому — минимум половина минус-тонны парящих предметов.

Цветчик ненадолго задумался, затем понизил голос:

— Скажи, Эдвард, ты никогда не думал о карьере в НСЦ?

Кто же о ней не думал — хоть раз в жизни?!

— По-вашему, я могу претендовать на это?

— Возможно. Твои дипломатические способности меня впечатлили, и ты хорошо знаешь цвета. Я слышал о твоей вылазке прошлой ночью. Она говорит об определенном… мужестве.

— В конце концов меня самого пришлось спасать.

— Кто не действует, тот не совершает ошибок. Но скажи, почему ты рискнул шкурой ради желтого?

— Он был моим другом.

Цветчик медленно кивнул.

— Я уважаю лояльность к гражданам, но лишь правильно понятую. Неправильно понятая лояльность ничего не стоит.

— Еще я хотел понять, что это такое, — тихо добавил я. — Потеряться в ночи.

— И что же это такое?

— Честно скажу: страшно.

Он долго глядел на меня, потом, видимо, принял какое-то решение и вынул из нагрудного кармана конверт.