Читать книгу - "Тузы за границей - Мелинда М. Снодграсс"

– Прошу вас, доктор, позвольте мне ответить. Кахина, никто из нас не собирается оскорблять вашу веру. Мы здесь лишь для того, чтобы помочь вашему правительству справиться с трудностями, которые принес с собой вирус дикой карты. Моей стране пришлось дольше других сражаться с вирусом; у нас поражено больше населения, чем у всех остальных. Но мы здесь еще и затем, чтобы учиться, чтобы увидеть другие средства и методы. Мы наилучшим образом справимся с этой задачей, если будем встречаться с теми, кто обладает наибольшим влиянием. На всем Ближнем Востоке мы слышали, что это Hyp аль-Алла. Никто не обладает большей властью, чем он.

Взгляд кахины переметнулся обратно к Хартманну. Негодование еще не покинуло ее зрачки цвета красного дерева.

– Вы были в снах, которые посылает мне Аллах, – сказала она. – Я вас видела. С ваших пальцев свисали ниточки. Вы перебирали пальцами, и люди на концах ниточек шевелились.

«Боже мой! – От потрясения и паники Грег едва не вскочил со стула. Кукольник в его сознании ощерился, как загнанный в угол цепной пес. Кровь загрохотала у него в висках, щеки пылали. – Откуда она узнала?»

Сенатор натужно рассмеялся.

– Политики нередко участвуют в таких снах, – сказал он таким тоном, как будто она пошутила. – Наверное, я пытался заставить избирателей поставить в бюллетене галочку против моего имени. – При этих словах с его стороны стола послышались смешки. Хартманн заговорил уже серьезно: – Если бы я мог управлять действиями людей, то непременно дернул бы за те нитки, которые заставили бы вашего брата встретиться с нами. Не говоря уж о том, что давным-давно стал бы президентом. Возможно, в этом заключается смысл вашего сна?

Она смотрела на него не мигая.

– Пути Аллаха неисповедимы.

«Ты должен завладеть ею. Не важно, что здесь Тахион, что это может быть опасно, потому что она туз. Ты должен завладеть ею из-за того, что она может наговорить. Ты должен завладеть ею, потому что ты можешь никогда в жизни не встретиться с Нуром аль-Аллой. А она сейчас здесь, рядом с тобой».

Нетерпеливая сила внутри Грега рвалась в бой; он загнал ее обратно.

– Что нужно, чтобы убедить Нура аль-Аллу, кахина?

И снова трескучая очередь слов на арабском. В ухе Хартманна раздался голос Рашида:

– Аллах убедит его.

– И вы. Вы тоже его советница. Что вы ему скажете?

– Мы поспорили, когда я сказала, что сны, посланные мне Аллахом, велели мне ехать в Дамаск. – Свита кахины снова зашумела. Один из мужчин коснулся ее плеча и что-то горячо прошептал ей на ухо. – Я скажу моему брату то, что Аллах прикажет мне в моих снах. И ничего более. Мои собственные слова не имеют никакого веса.

Тахион отодвинул свой стул.

– Сенатор, предлагаю вам больше не тратить время попусту. Я хочу увидеть те немногочисленные клиники, которые сирийское правительство позаботилось построить. Возможно, там мне удастся чего-нибудь добиться.

Грег поднялся.

– Итак, мы будем ждать от вас вестей, кахина. Пожалуйста, прошу вас, скажите вашему брату, что иногда, узнав твоего врага, ты понимаешь, что он тебе и не враг вовсе. Мы здесь затем, чтобы помочь. Это все.

Кахина встала и сняла наушники, и Хартманн небрежно протянул ей руку, не замечая оскорбленных взглядов ее сопровождающих. Женщина не приняла протянутой руки, и он так и остался стоять.

– У нас есть пословица: в чужой монастырь со своим уставом не лезут, – заметил он в надежде, что она поймет его слова или Рашид переведет их. – И все же первый шаг к пониманию другого народа – это знакомство с его обычаями. Один из наших обычаев – пожимать друг другу руки в знак согласия.

На мгновение ему показалась, что его уловка не сработала, что такой удобный случай пропал зря. И почти обрадовался этому. Раскрыть разум и волю женщины-туза, которая и без того напугала его своей невольной проницательностью, причем сделать это на глазах у Тахиона…

Потом ее рука, неожиданно белая на фоне черных одеяний, еле уловимо коснулась его пальцев.

«Ну, давай же…»

Хартманн проскользнул по извилистым разветвлениям ее нервной системы, выглядывая блоки и ловушки и особенно внимательно выискивая признаки того, что его присутствие не осталось незамеченным. Иначе пришлось бы поспешно ретироваться. Он всегда был предельно осторожен с тузами, даже с теми, которые, вне всякого сомнения, не обладали ментальными способностями. Кахина, похоже, не подозревала о его проникновении.

Он раскрыл ее, установил вход, которым сможет воспользоваться впоследствии. Кукольник вздохнул, уловив бушующий водоворот эмоций, которые обнаружились в ее душе. Сложная, глубокая личность. Оттенки ее разума были яркими и насыщенными. Грег чувствовал ее отношение к нему: ослепительно золотисто-зеленая надежда, охра подозрения, мраморная прожилка не то жалости, не то отвращения к его миру. И все же под всем этим крылась мерцающая зависть и тоска, которая, похоже, была как-то связана с ее чувствами к брату.

Той же дорогой он двинулся обратно и с удивлением наткнулся на ничем не прикрытую злобу. Она была тщательно скрыта, погребена под более безопасными, более благожелательными эмоциями и запечатана уважением к милости, которую оказал Аллах Нуру аль-Алле, но она была там. Она запульсировала, ожила под его прикосновениями.

Все это заняло одно мгновение. Женщина уже отняла руку, но контакт был установлен. Для надежности он задержался в ее сознании еще на несколько секунд, затем вернулся в себя.

Удача! Все вышло как нельзя лучше, а с ним самим ничего не случилось. Кахина ничего не заметила; Тахион ничего не заподозрил.

– Мы все благодарны вам за то, что вы появились здесь, – сказал Хартманн. – Передайте Нуру аль-Алле, что мы желаем лишь согласия. Разве Коран не начинается словами «Во имя Аллаха милостивого, милосердного»? Мы прибыли сюда из чувства милосердия.

– Это тот дар, который вы привезли, сенатор? – спросила она по-английски, и Грег ощутил тоску, хлынувшую из ее раскрытого сознания.

– Я думаю, – ответил он, – это тот дар, который вы принесете самим себе.

Среда, 4 февраля 1987 года, Дамаск

Стук в дверь ее номера разбудил Сару. Кое-как разлепив веки, она первым делом взглянула на свой дорожный будильник. Был час тридцать пять по местному времени – ей казалось, что уже намного позже. «Я все еще не привыкла к разнице во времени».

Она накинула халат и, на ходу протирая глаза, двинулась к двери. Служба безопасности снабдила их весьма недвусмысленными инструкциями на время пребывания в Дамаске. Остановившись не прямо перед дверью, а сбоку, Сара изогнулась, чтобы посмотреть в «глазок». Сквозь стекло виднелось искривленное линзой лицо арабки, закутанной в черное покрывало. Глаза и тонкие черты лица казались знакомыми, как и голубые бусины, нашитые на головной платок.

– Кахина? – уточнила она.