Читать книгу - "Люди желтых плащей - Максим Марух"

Михась с Витосом пригнали две новые машины: почти новый «Ниссан Джук» и «Део Нексия» с таксистскими «шашечками» на бортах. Саша и Лилит распределили оружие, патроны и вещи первой необходимости по багажникам с расчётом на две самостоятельные группы, если вдруг придётся экстренно разделяться. Позаботились и о горючем: оба бака заправили «под пробку». Поступает предложение выделить час после обеда на чистку оружия, дабы встретить последний день в Ростове во всеоружии, так сказать. Предложение поддерживается единогласно.

Спустя пять минут обсуждения примерный маршрут готов, и мы решаем вызвонить Вано. Для лучшего приёма Михась подходит к окну и включает рацию. Пока он налаживает связь, мы доедаем остатки ужина в приподнятом настроении. Прилив сахара в крови стимулирует выработку серотонина, и на лицах присутствующих появляются улыбки. Слышны шутки и смех. Не смеёмся и не улыбаемся только мы с Евой. Мы знаем, каков срок жизни у всей этой идиллии, а избыток знаний, как известно, плохо уживается с оптимизмом.

Наконец, сквозь треск помех и неустанные «приём-приём» Михася, прорывается голос Вани. Мы затихаем, прислушиваемся.

Сначала до нас доносятся только обрывки фраз – они с Михасем пытаются говорить одновременно, и из этого ничего не получается. Потом Михась замолкает, давая возможность собеседнику проговорить первым.

«Вы уже выбрались из города?» – это первое внятное предложение, которое мы слышим от Вани.

– Нет, – отвечает Михась. – Мы ещё на Таганрогской, забрали девчонок. Приём.

Пауза. Шум, треск.

«На Таганрогской? Вы забрали бабушку?»

– Нет. Только собираемся туда. Приём.

Снова шум, жужжание, как если бы Ваня говорил, одновременно управляя мотоциклом.

«Какого х…. (помехи)… на Таганрогской?»

– Повтори, не расслышал. Приём.

«Какого вы до сих пор на Таганрогской?!»

– Нас немного задержали… Ты видел стадо? Приём.

«Какое… (ш-ш-ш-щщщщ)… стадо?»

– Забей. Приём.

Долгая пауза, сопровождаемая треском и визгом.

«Вы чо, ещё не в курсе? Настройтесь на гражданскую волну! Повторяю – настройтесь на гражданскую волну!»

Михась бросает на нас озадаченный взгляд, крутит ручку настройки частоты.

Рация свистит, шипит… потом:

«Вниманию гражданского населения! Санкционирована операция «Зачистка»! Всем выжившим приказано эвакуироваться из города в кратчайшие сроки! В 19 часов 00 минут по Московскому времени будет произведена массированная авиабомбардировка фугасными боезарядами повышенной мощности главных районов города. Также будет произведён точечный артиллерийский обстрел наиболее плотных скоплений противника. Территория в радиусе двадцати километров от города признана «зоной отчуждения» и не является безопасной. Повторяем: не является безопасной!»

Трескучая тишина. Потом запись заходит на новый круг.

17:20

Миша снова переключается на Ваню.

– Вано, приём.

«Ну, что… послушали…»

– Да, послушали. Дай нам пять минут подумать. Приём.

«Давай… выйду на связь через пять минут!»

Миша опускает руку с рацией и поднимает другую – ту, на которой часы. Смотрит на циферблат.

Я уже подсчитал.

– У нас полтора часа, – говорю ему.

Сердце колотится в груди так, что я удивляюсь, как его стук не слышат другие. На лицах остальных – потрясение. Новость сногсшибательная, что и говорить.

– Думаешь, успеем?

Михась качает головой:

– Даже если рванём прямо сейчас – не успеем. По-хорошему, надо валить в сторону Чалтыря. Для нас это сейчас кратчайший путь из города.

Он прав. К трассе М4, по которой идёт эвакуация, ведут всего два пути: Ворошиловский мост и Сиверский мост. Оба находятся в центре города, а это, как минимум, полдня мытарств по запруженным пробками улицам.

– Но это вообще в другой стороне… – стонет Ева.

– И что? – огрызается Арт. – Хочешь рискнуть? Без меня.

– И меня, – поддакивает Витос.

– И меня, – говорит Саша. Натушенные глаза уже на мокром месте. – Евка, нам сейчас спасаться надо! Через час тут всё взорвут!

– Полтора, – поправляю я и оглядываю друзей. – Как думаете, на Стандартный успеем?

– Не успеем, – отвечает тот, кого я меньше всего ожидал услышать.

В соседней комнате Женя пришёл в сознание.

17:25

Топоча и шумно дыша, окружаем софу, на которой лежит брат. Выглядит он неплохо: к лицу прилила кровь, лоб покрывают бисеринки пота – первый признак спавшей температуры, прищуренные глаза живо изучают окружающую обстановку.

Мужская половина группы встречает пробуждение Жени приветственными улыбками. Девушки держатся чуть подальше, испуганно жмутся друг к другу, глазея на Женю, как на восставшую мумию.

Заметив их, Женя вдруг сам обнажает зубы в улыбке:

– Привет.

Со стороны девушек слышится сдавленное разноголосое «привет».

На этом приветственную часть можно считать оконченной, поэтому я спрашиваю:

– Как себя чувствуешь?

– Нормально. Свет режет слегка…

– Ничего, щас принесём очки. Ты, кажется, что-то говорил про «не успеем»?

– Да, говорил. Если хотим выбраться, надо уходить прямо сейчас. Максим, я понимаю, как дерьмово это звучит, но забрать бабушку мы не успеем.

– Вообще-то, если постараться, то можно, – возражает Михась. – Дорожка к Стандартному прорублена, мотнуться туда-обратно – минут двадцать.

– Дело не в этом, – качает головой Женя. Всклокоченные, выдубленные потом и жарой волосы шуршат по подушке. – У нас всего минут двадцать, от силы тридцать. Потом сюда придёт новое стадо.

В словах брата неколебимая уверенность. Он произносит это почти будничным тоном – так констатируют восход солнца на востоке.

Молчим, пригвождённые очередной неприятной новостью.

Первым дар речи обретает Витос:

– Новое стадо? Ещё одно?

– Да, – отвечает Женя. – А потом ещё и ещё. Вы думаете, зачем военные так спешат с бомбардировкой?

Теперь в голосе Жени печаль.

– Хотят накрыть побольше «прокажённых»! – констатирует очевидное Саша.

В отличие от неё, я пытаюсь зрить в корень:

– Да, но почему «прокажённые» бегут из города? Они не могут знать о бомбардировке. А даже если б и знали, они же тупые животные…

– И, тем не менее, они знают, – прерывает Женя.

Он вдруг перестаёт щуриться и в упор смотрит на меня. От его чёрных, неестественно ярких глаз, мне становится не по себе.