Читать книгу - "Пепел победы - Дэвид Марк Вебер"

— Да будет тебе, Роджер, — сказала его младшая сестра, принцесса Джоанна, отрываясь от электронной книги. — Конечно, мама, как и все Винтоны, загодя чувствует неприятности и чертовски не любит проигрывать. Я готова даже признать, что любимые оппозицией обвинения в коварстве не беспочвенны. Однако откуда ей было знать заранее, в какой именно момент для спасения игры ей потребуется постороннее вмешательство? Это ж каким надо быть психологом, чтобы предугадать партию, в которой у папы будет явное преимущество!

— Ха! — Величественное презрение, изображенное ее отцом, было достойно даже отпрыска самой прославленной и древней фамилии, хотя закон предписывал королеве или королю выбирать супруга из числа простолюдинов. — Джо, ты забываешь о всяческих шпионских штучках, какими пользуются секретные службы. Неужели ты готова поверить, будто столь искушенная в закулисных интригах особа, как твоя мать, не позаботилась о монтаже и подключении подобной системы — с тем чтобы обеспечить контроль над столь жизненно важной операцией, как игра в пинокль? Да у нее наверняка вставлен в ухо жучок, а тайный агент, следящий за камерами, передает ей сведения о том, что за масть у меня и Роджера на руках. А когда стало ясно, что я выигрываю, несмотря на все их ухищрения, агенты, чтобы спасти ее от полного, окончательного и бесповоротного разгрома, связались с премьером и срочно вызвали его сюда.

— Паранойя, дорогой мой, заводит многих власть имущих чересчур далеко, — с неподражаемой серьезностью возразила Елизавета. — Сам подумай, будь победа действительно так важна для меня — а это невозможно, подобные стремления чужды моей нежной и уступчивой натуре, — я вовсе не стала бы просить Аллена помочь мне выйти из игры. Нет, я распорядилась, бы арестовать тебя по сфабрикованному обвинению в государственной измене и бросить в Цитадель, дабы ты прозябал в холодной сырой темнице.

— Весьма сомнительно! — с жаром возразил ей Джастин. — Во-первых, климатические условия в Цитадели регулируются, и никаких холодных, сырых, мрачных темниц там попросту нет, а во-вторых, даже будь они там, мы живем по Конституции, которая ограничивает тиранические прихоти отдельных, склонных к самоуправству и деспотизму коронованных особ.

— Ну конечно, — промурлыкала его жена, в то время как сидевший на спинке ее кресла древесный кот залился чирикающим смехом, призывая разделить веселье своего собрата, сидевшего на спинке кресла Джастина. — Конституция и впрямь ограничивает произвол, но для того чтобы твой адвокат смог подать жалобу по поводу незаконного содержания тебя под стражей, он должен как минимум узнать о твоем аресте. А мы, деспотичные тираны, скрывающиеся под лживыми личинами законопослушных конституционных монархов, осуществляем произвол и насилие исключительно тайно. Да будет тебе известно, все мы, Винтоны, непременно содержали в узилищах секретных узников, каковые влачили жалкое существование до самой своей горестной безвестной кончины…

— Ничуть не сомневаюсь, — ответствовал Джастин, — но не думаю, что тебе под силу повторить деяния своих кровожадных предков.

— Я не стану этого делать, ибо не имею такого желания. Королева, да будет тебе известно, может делать все, что ей заблагорассудится. Если б ты только знал, — добавила она с вкрадчивой улыбкой, — как хорошо быть королевой.

— Принцем-консортом быть лучше, — решительно заявил Джастин, потянувшись назад и потрепав своему коту уши.

Монро удовлетворенно заурчал и грациозно, словно у него вовсе не было костей, перетек к принцу на колени.

— Это еще почему? — недоверчиво спросила Елизавета.

— А потому, что пока ты будешь толковать с Алленом о сложных материях, заставивших его прийти к нам, я буду наслаждаться обществом наших любящих детей, гладить Монро и сдавать карты для следующей партии.

— Насчет любящих детей — ты попал в точку, — рассмеялась Елизавета, а дети ответили ей улыбками. — Вообще-то они состоят у меня осведомителями и проинформируют меня, если тебе вздумается подтасовать колоду. А если вы вступите в сговор, я попрошу агентов дворцовой службы прокрутить для меня записи, сделанные тайными камерами, и обнаружу убедительные доказательства того, что вы — все трое! — злоумышляете против главы государства. И все заговорщики, — заключила она, строго понизив голос, — понесут суровую заслуженную кару.

— Ну вот, опять ты взяла верх, — пробормотал Джастин.

Королева, наклонившись, поцеловала его и обернулась к лакею.

— Веди меня к герцогу, Эдвард, — со вздохом сказала она.

— Слушаюсь, ваше величество. Он ожидает в Покоях королевы Катрин.

* * *

У дверей покоев королевы Катрин стоял смуглый, несколько грузный мужчина в мундире майора дворцовой службы безопасности. У него были красно-белая нашивка, свидетельствующая о его принадлежности к штату премьер-министра, бэдж с именем «Нэй, Френсис» и физиономия, никак не располагающая к фамильярности. Трудно сказать, намеренно майор придавал своему лицу отпугивающее выражение либо оно от природы такое. Лишь считанные его знакомые уверяли, будто знают, как обстоит дело в действительности. Но каким бы угрюмым ни был этот малый в глазах окружающих, Елизавета, увидев его, улыбнулась.

— Привет, Фрэнк, — сказала она.

Ариэль приветственно встопорщил усы. Когда кот еще и мяукнул, в глазах майора промелькнула искорка, никак, впрочем, не отразившаяся в его монументальной суровости. Елизавету это не смутило: зная Фрэнка Нэя с детства, она не считала его нелюдимым. Да, он бывал колюч и строг, к тому же родился в грифонских горах, на Олимпе, а тамошние йомены вели долгую войну с местной аристократией (следствием чего стало распространенное недоверие к власти как таковой). Следовательно, угрюмая сдержанность майора могла показаться вполне объяснимой — в отличие от факта: пятьдесят стандартных лет назад он добровольно вызвался защищать монарха и высших государственных сановников. Впрочем, для друзей Нэя в его выборе не было ничего удивительного. К тому же Короне не раз случалось поддерживать простой народ Грифона в борьбе против аристократического засилья, так что преданность монархии и монарху была в этой социальной среде обычным, широко распространенным явлением. Это, кстати, объясняло тот факт, что добрая половина Грифонских аристократов состояла в Ассоциации консерваторов. А вторая половина не состояла лишь потому, что находила названную Ассоциацию недостаточно консервативной.

И уж во всяком случае Елизавета лучше многих других знала, что Нэй — при всей своей несгибаемой и порой раздражающей принципиальности, скрупулезности и дотошности — вовсе не бирюк. К тому же он прекрасно знал свое дело, и когда премьер назначил его начальником своей личной охраны, королева порадовалась за старого знакомого.

— Здравия желаю, ваше величество! — ответил майор на ее приветствие, и его губы тронула пусть едва уловимая, но все же улыбка.

— Что, Фрэнк, он вам, небось, и продохнуть не дает? — спросила Елизавета, указав кивком на дверь кабинета.

— Не то чтобы не дает, ваше величество, — ответил майор, — но я, честно сказать, пытаюсь создать у него впечатление, будто его стараниями все мы, кто с ним работает, давно валимся с ног. В надежде на то, что, не желая перегружать нас, он хоть когда-нибудь отдохнет и сам. Но, боюсь, это практически недостижимо.