Читать книгу - "Ревизор: возвращение в СССР 43 - Серж Винтеркей"

Сел работать над докладом для КГБ на восьмое ноября. Мне же завтра уже надо доклад Румянцеву передать… Итак, тема прав человека…

Я уже, держа ее постоянно в уме, придумал, как мне ее расписать получше. Теперь осталось только написать все на бумаге, а потом напечатать чистовой вариант на печатной машинке.

Ключевой тезис – никаких подписанных соглашений с Западом по западной версии прав человека, что они нам будут пропихивать. И насколько я помню, в 1975 году благополучно и пропихнут… Не говоря же о том, как ее удачно будут после этого использовать против СССР, я достаточно пожил в двадцать первом веке, чтобы лично увидеть то, во что она в результате превратилась. И насколько хорошо способствует вымиранию европейцев, за счет расширения прав до абсурда. Что же тут хорошего, если все с обезумевшими глазами занимаются выяснением, сколько десятков полов существует у человека, вместо того, чтобы поднимать вопросы нормальной семьи и рождаемости? Нет, нам такой версии прав человека ни в СССР, ни в двадцать первом веке не надо… Не будет рождаемости, не будет нормальной традиционной семьи – и страна исчезнет с карты мира.

Сделал упор на то, что на любых переговорах с западниками надо упирать на то, что у нас своя уникальная славянская цивилизация, и для нас коллективные права человека не менее важны, чем для Запада индивидуальные. К примеру, важнейшим коллективным правом советского народа является право на мир. И ради него вполне можно, и в отдельных случаях нужно, ущемлять индивидуальные права человека. К примеру, индивидуальное право свободы слова – если оно используется для того, чтобы разрушить мир на территории СССР, пропагандируя рознь между народами, к примеру, то государство не то что имеет право, а обязано подавлять такую свободу слова.

А что касается в целом индивидуальных прав человека, то надо говорить американцам и европейцам, что в силу нашей уникальности для нас важнее отдельные виды прав, чем для них. Та же свобода слова намного менее важна, чем право на труд, право на бесплатную медицину, на счастливое детство, на бесплатное среднее и высшее образование. Не должна ни в коем случае сложиться ситуация, когда право на свободу слова уничтожит все остальные эти права… Собственно, как и случилось при Горбачеве, когда под лозунгом гласности уничтожили все скрепы, которые сплачивали сотни отдельных народов в единый советский народ…

***

Москва, посольство Японии в СССР

Тору Фудзита, посол Японии в Советском Союзе, с недоумением прочитал письмо от своего друга, министра Министерства внешней торговли и промышленности Кэйсукэ Хаяси. Тот благодарил его за посланную информацию после беседы с журналистом Павлом Ивлевым, но при этом почему-то высказывал уверенность, что молодой человек просто позаимствовал информацию от какого-нибудь из своих профессоров… И что если он сможет найти этого профессора, то министр будет очень ему благодарен… Писал министр также о том, что вместо конференции для студентов, которая позволит поближе познакомить с Ивлевым молодежь из Японии, наладив с ним каналы общения на будущее, он принял решение провести конференцию для профессоров, чтобы побыстрее выявить этого самого профессора, в существовании которого почему-то так уверен…

Посол имел большой опыт работы в бюрократических структурах, и уже не удивлялся, когда информация сильно искажалась, проходя через нескольких посредников. Но он не мог понять, с какой стати Кэйсукэ вообразил, что журналист сам не мог написать эту статью? Почему они там в Токио решили, что парень просто позаимствовал информацию из другого источника?

У посла был огромный опыт общения с множеством людей… Он давно уже научился быстро разбираться, с кем имеет дело, с умным человеком или посредственностью. А тут он общался минут одиннадцать, так точно, с этим парнем. Он не только быстро и точно отвечал, но и сквозил уверенностью в своей точке зрения. Так не выглядят, когда пересказывают чужие мысли, удачно присвоенные по случаю. Не учел также министр и тот факт, что у парня уже десятки публикаций по другим темам в одной из самых крупных газет СССР. Часть он сам просмотрел, часть поручил изучить помощникам – вывод они сделали один и тот же, статьи написаны хорошим языком, аргументированы, и принадлежат перу умного человека с гибким умом. Невозможно себе представить, что каждую свою статью Ивлев пишет, украв информацию у кого-то. Так в жизни не бывает.

Так что по всему выходило, что в Токио совершают огромную ошибку и идут по ложному следу… Первая мысль – сообщить им об этом. Но посол хорошо знал, какие последствия такое предупреждение может иметь, учитывая особенности культуры его страны. Да, они друзья с министром, но сколько эта дружба продлится, если он позволит себе его так жестко критиковать? Напиши он все, что думает по этому поводу, министр решит, что он принимает его за идиота…

А ведь вряд ли Кэйсукэ не поделился уже этой своей точкой зрения и с другими серьезными людьми. Если он даже не обидится, а серьезно воспримет его точку зрения, не факт, что у него уже есть возможность отказаться от своего заблуждения без потери репутации… Чертова политика и чертовы условности именно в японской политике!

Нет, так рисковать дружбой с Кэйсукэ он не будет. Другого такого серьезного друга, находящегося в фаворе у премьер-министра, ему в его возрасте уже не завести.

Значит, ничего писать он не будет. Первоначальную информацию он подал верную, если они там себе в Токио что-то не то вообразили, то не человеку, находящегося на его уровне их поправлять… Он просто будет кропотливо собирать и дальше информацию об этом Павле Ивлеве, приглашая его на каждый прием, что устраивает его посольство, и общаясь с ним во время них. А когда в Токио все же сообразят, что шли по ложному следу, и обратятся к нему с вопросами, у него, хочется надеяться, будет уже какая-то достоверная информация, резко отличающаяся от их фантазий…

Глава 20

Москва, квартира Ивлевых

Не все успел написать, когда Галия с работы пришла. Причем какая-то необычно задумчивая. Поначалу решил, что на работе устала, но потом понял, что явно дело в чем-то