Читать книгу - "Мартовские колокола - Борис Батыршин"

В последнее время Олег Иванович в 2014 году нечасто встречался с сыном дома, на улице Строителей. Куда больше времени оба проводили по ту сторону портала – да и там отец уделял отпрыску не так много внимания. Порой Олег Иванович принимался корить себя за то, что совсем забросил дела сына, – совсем края потерял, пачками таскает от Каретникова справки и неделями не появляется в школе. Хотя «гуманитарный» класс; после бенефиса на общероссийской исторической конференции школьников и выхода сборника «Экскурсия по александровской Москве» на си-ди Ваню даже к доске вызывать перестали – молоденькая историчка откровенно боялась парня. В школе как раз проходят наполеоновскую эпоху, а из нее Иван знает самое меньшее – вдвое больше учительницы, не обременявшей себя посещением лекций. А Ванька и рад – в девятнадцатом веке он проводит гораздо больше времени, чем в двадцать первом. Хотя и родной школы не забывает: во время очередного приступа общественной активности выторговал у школьного музея боевой славы целый стенд и развернул там экспозицию, посвященную балканской кампании 1876–77 годов. Да такую, что туда теперь ходят на экскурсии реконструкторы: в самом деле, где, кроме ГИМа[44], увидишь и подборку оружия обеих воюющих сторон, старинные (но с виду – десятилетней, не больше, давности) подшивки газет, а также настоящие военные карты, и полные комплекты офицерской, казачьей и солдатской формы на старомодных, набитых конским волосом и паклей манекенах? А еще – ранцы, манерки, фляги, шанцевый инструмент – все то, что так ценится любителями военной истории.

Экскурсанты восхищались, цокали языком, вертя в руках холощеные[45]винтовки Крнка и «бердан» № 1, уважительно листали альбомы с яркими народными лубками и открытками с портретами Скобелева… Венцом экспозиции стал ракетный станок конструкции Константинова образца 1868 года – такие, пусть и в небольших количествах, но применялись русской армией на Балканах. Ваня обнаружил его во время прогулки по Фанагорийским казармам; давно списанное, «чудо-орудие» служило одно время для произведения салютации, но потом, за недостатком ракет, было заброшено в дальний угол – пылиться. Иван долго выпрашивал станок у подполковника Фефелова, привлек в качестве тяжелой артиллерии Корфа – и все же добился своего! Теперь этот экспонат стал настоящей жемчужиной музея; на вопрос, откуда в обычной средней школе такие редкости, заведующая вяло мямлила, что-де «отец одного из учеников увлекается военной историей». Знающим людям оставалось только с удивлением покачивать головами – подборка экспонатов далеко выходила за рамки простого хобби, так что в какой-то момент Олегу Ивановичу пришлось урезонивать не в меру разошедшегося сына – когда выяснилось, что тот собрался тащить через портал несколько пудовых чугунных мортирных бомб и санитарную армейскую двуколку в разобранном виде, также выклянченную у Фефелова.

И вот теперь – приходилось расставаться, и, судя по всему, надолго. Поездка в Питер обещала стать продолжительной; в Москве оставалась масса неотложных дел, так что Ване с Николкой придется заменить взрослых, отправляющихся в столицу империи… зачем? Спасать императора? Не дать радикалам-левакам позабавиться с историей России? Знать бы… пока единственное, что имеется, – это подозрения Каретникова, мимолетная встреча Ольги с Геннадием да пара слов, мимоходом подслушанных Яшей.

Ольга, кстати, оставалась в Москве: как ни протестовала девушка, требуя от своего лейтенанта справедливости, Каретников был непреклонен. Спорить с ним Ольга побаивалась, а потому на ее хрупкие плечи легла забота по переправке через портал запасов медицинского оборудования и медикаментов. Часть этих сокровищ, заранее собранных Каретниковым, была сложена у него дома, другие – только заказаны и ожидались доставкой. Предположив, что ситуация в Петербурге может обернуться как угодно, Каретников задался целью перебросить в прошлое все необходимое не просто для оказания первой помощи, но и для того, чтобы спасти, скажем, тяжелораненого. Кто его знает, чем обернутся все эти игрища в бомбистов, – а ведь из Петербурга раненого на Гороховскую, к порталу, враз не доставишь! А если этим раненым будет государь император всероссийский?

В общем, некоторую часть «медицины» Каретников увозил с собой в Петербург, остальное предстояло переправить через портал и обеспечить надежное хранение. Доктор выдал Ольге и Роману подробнейшие инструкции – благо девушка имела образование операционной сестры и в вопросе разбиралась. Ей предстояло собрать из доставленного имущества несколько «полевых наборов», упаковать их надлежащим образом – и быть готовой отбыть в Петербург по первому вызову Каретникова.

Вопрос с хранением был решен основательно. Кое-что (в основном то, что могло пригодиться в любой момент) было спрятано на Гороховской, в мастерской Олега Ивановича, кое-что – в клубе у Корфа. Но основная масса отправлялась на ломовике в Фанагорийские казармы – Корф договорился с подполковником Фефеловым насчет небольшой кладовки. Подполковник даже позволил гостям опечатать склад и в качестве особой любезности выставил возле него караул.

Фефелов чем дальше, тем больше втягивался в их дела; в основном, конечно, из-за занятий гимназического «кружка разведчиков», которые раз в неделю проводились на батальонном плацу. Да и Ромка, выполняя обещание, данное еще летом, проводил в казармах занятия по рукопашному бою для самого подполковника и отобранных им солдат. А уж после того, как Корф с Фефеловым сумели заказать в Туле, в небольшой частной оружейной мастерской, несколько «воздушных штуцеров» на основе недорогой пневматической винтовки Генри Куакенбуша, заказанной из Германии, и помпового маркера – Ромка, Ваня и барон стали появляться в Фанагорийских казармах чуть ли не через день. Первые образцы «тульской воздушки» никуда не годились – клапаны безбожно травили, механизм подачи сминал не то что капризные латексные патроны, но и фирменные пейнтбольные шары. Но дело потихоньку двигалось – Фефелов рассчитывал уже к весне восемьдесят седьмого получить первые образцы работоспособного маркера российской конструкции.