Читать книгу - "Зона Справедливости - Любовь Лукина"

Действительно, подходы к Центральному райотделу милиции были перекрыты. Но, даже и не приближаясь к ребристому бетонному зданию, Алексей мог еще с перекрестка заметить суматоху и суету у настежь распахнутых железных ворот. Эх, не позавчера бы, а сегодня вести москвичам съемку (кстати, оператор их, судя по ракурсу угрюмого строения, тоже снимал откуда-то отсюда). Вне всякого сомнения, райотдел в спешке эвакуировали: из железных ворот люди в милицейской форме и в штатском выносили и складывали в кузова и фургоны грузовиков всевозможные столы и ящики — с документами, надо понимать. Вполне возможно, в одном из этих ящиков находилась папка с делом об инвестиционном фонде «Россиянин», а следовательно и трудовая книжка бывшего специалиста по компьютерному дизайну Алексея Колодникова.

Собственно говоря, можно было поворачиваться и идти себе домой. Пока перевезут (кстати, куда?), пока распакуют, разберут документы — это, считай, недели две пройдет… Если, конечно, не потеряют по дороге… С них станется…

Колодников хотел уже было возвратиться к трамвайной остановке, но тут со стороны бетонного ребристого здания подкатила светло-бежевая легковушка, сбросила скорость и притерлась к бровке, оборвав череду скорбных Колодниковских мыслей. Задняя дверца приоткрылась, и Алексей узрел округлую хмурую физиономию опера. Выглядел Геннадий Степанович неважно: под непроспавшимися глазами — угольно-черные тени, принятые поначалу Колодниковым за синяки. В первую секунду у него даже мелькнула догадка, что опер уже огреб все ему по справедливости причитающееся — и, слава Богу, выжил…

— К нам?..

— Д-да… — сказал Колодников, подходя. — То есть не к вам, а… Ну, за трудовой, словом… Фонд ликвидировали…

— Садись, подбросим… — ворчливо то ли предложил, то ли приказал Геннадий Степанович, отодвигаясь в глубь салона.

Алексей был удивлен и встревожен внезапным предложением, однако отказаться не посмел.

— Ну что, Эраст Петрович?.. — все так же ворчливо, но уже с хорошей дозой яда в голосе осведомился опер, когда Алексей захлопнул дверцу и машина тронулась. — В хулиганы, говоришь, подался?..

— Эразм… — машинально поправил его Алексей, потом вник в сказанное — и ослабел. — А как же вы… узнали?.. — беспомощно спросил он.

— А чего там было узнавать! — натужно усмехнулся опер. — Я из командировки вернулся, а мне подарочек: прямо в самом райотделе побоище… Просмотрел на всякий случай протоколы… Гляжу: подпись знакомая… Ты ж фамилию-то чужую поставил, а подпись — свою… За что замели-то?

— Да вот как раз в связи со всем этим… — затосковав, начал Алексей. Скрывать что-либо уже не имело смысла. — Понял, что к чему, ну и напился на радостях…

— Ну, и что же ты понял?..

Легковушка выбралась на магистраль, дома кончились, по обе стороны полотна летели зазеленевшие посадки, латунные плети ив. Шофер гнал, насколько мог судить Колодников, куда-то к северной окраине города. Над спинкой переднего сиденья маячил крепкий затылок рукастого детины, знакомого Алексею еще по первому разговору в райотделе. Детина, как всегда, молчал и катал желваки.

— Сам придумал или в листовке прочел? — со скукой полюбопытствовал опер, когда Алексей изложил ему вкратце кое-что из недавних своих приключений. Чувствовалось, однако, что усомнился Геннадий Степанович — так, по привычке. Проверить, насколько искренне человек говорит.

— Да никаких листовок тогда еще в помине не было!.. — запальчиво напомнил Колодников. — Они только на второй день появились, когда меня уже выпустили…