Читать книгу - "Сакрополис. Маг без дара - Сергей Николаевич Чехин"

Я закрыл ему рот ладонью и зажмурился, но затем открыл глаза. Совершенно не хотелось смотреть на перекошенную физиономию и предсмертные судороги, но отвернуться – значит, смалодушничать. Значит, считать себя неправым. Значит, возвысить врага перед собой. А с меня уже хватит трусости, неуверенности и сомнений.

Убивать всегда тяжело, но я делаю это не из корысти, злости или садистского наслаждения. Я защищаю Родину, а защитник Родины – не убийца априори. И хоть разум это понимал, душу такое оправдание не особо впечатлило. И все же я довел начатое до конца, потому что иначе нельзя.

Я контролировал подачу воздуха таким образом, чтобы мозг не умер от гипоксии раньше срока. Ведь тогда сердце перестанет биться, а моя основная задача – ослабить приток кислорода к сердечной мышце настолько, чтобы вызвать некроз и последующий разрыв ткани.

Иначе говоря – инфаркт миокарда.

Ведь по задумке пленный морячок позарился на молодую кобылку, но не сумел совладать с ее ретивостью и прытью. Возраст, лишения, перенапряжение и алкоголь – вот мотор и встал. И даже если Картер прикажет провести вскрытие, то не найдет никаких следов. И любой клирик подтвердит, что бедолага погиб де-факто насильственно, но де-юре по собственной вине.

Если же Даллас все равно захочет казнить Еву… Что же, как бы прискорбно это не звучало, но судьба страны важнее одной, пусть и немаловажной для меня жизни. Мы на войне, а войн без потерь не бывает. И поверь, британская псина – ты потеряешь гораздо больше.

И пусть четкой наводки вытянуть не удалось, больше не придется играть в наперстки. Цитадель – самое защищенное и бронированное нутро корабля, его главный и наиболее важный отсек. Можно было догадаться, что лорд спрячет свои секреты именно там, но в нашем деле рисковать нельзя – права на ошибку нет и второй попытки никто не даст.

Вот только эта пресловутая цитадель может занимать до двух третей объема корпуса, а с учетом размера линкора это пространство в несколько академий, разделенное на множество отсеков, подотсеков, комнат, ангаров и переходов между ними.

Искать там генератор – все равно что иголку, пусть уже не в стоге сена, а, скажем, в мешке. Но все же расследование сдвинулось с мертвой точки, и теперь мы сможем направить все силы в одном русле, а не распыляться на несколько сразу.

Одним словом, все это было не зря. И долгие бессонные ночи теперь хотя бы скрасят мысли о скорой победе.

Пленник выгнулся дугой и задрожал, как стиралка на отжиме. Несколько секунд тошнотворного отвращения – и затих. Я отнес его на кровать и приспустил кальсоны до колен. Уходить надо быстро, но все же нашел несколько секунд, чтобы попрощаться с Евой.

– Осталось чуть-чуть, – произнес, когда помощница встала рядом.

– Обнимите на удачу, – она прильнула ко мне и шмыгнула. – Хочу запомнить ваше тепло, если вдруг что-то пойдет не так.

– У тебя все получится, – погладил по мокрой от прыжков и страха спине и коснулся губами макушки.

Теперь все зависело от актерского таланта подруги, убедительности обстоятельств гибели и настроения коммандера. И я не был уверен ни в одном из пунктов на все сто, но лучшего варианта придумать не удалось. Оставив служанку, мы с Алиной вернулись в кухню. Проректор коснулась ладонями стены, и по воле стихии земли раствор в кладке истончился, а сами камни расползлись в стороны, открыв проход в соседнюю комнату.

Вот так пробираясь с помощью ферромантии через стены, добрались до шахты лифта, откуда поднялись в «пентхаус», быстро сбросили одежду и прыгнули под одеяло. В это время Ева должна была выскочить в коридор голышом истошно вопя, и судя по усиливающемуся шуму, она сделала все в точности, как учил.

– Помогите, кто-нибудь! – по задумке верещала секретарша, заламывая руки и заливаясь слезами. – Офицеру плохо!

Оккупанты наверняка послали бы за клириком – или же попытались сперва справиться самостоятельно, однако ничего, разумеется, сделать бы не смогли. Поняв, что соратник отъехал окончательно, вызвали бы Картера, тот устроил бы разнос, а Ева, давясь и трясясь в истерике, как могла объяснила бы суть произошедшего:

– Он предложил свою защиту. Сказал, что если я буду с ним, то другие не тронут. Я подумала, что он уже старый, много приставать не будет, и согласилась. Но он оказался таким пылким, таким страстным – я и от юнца такого бы не ожидала. А потом… потом он просто захрипел и рухнул ничком.

Вряд ли Даллас поверит ей на слово. Наверняка начнет расследование, поднимет всех на уши, в том числе и нас. Из-за потери сослуживца офицеры миндальничать не станут, а просто выбьют дверь и ворвутся в комнату. А мы с Алиной тут алиби занимаемся, видите ли… Может, прокатит. Может, нет. Но игра определенно стоила свеч.

– Волнуетесь? – спросил я.

– Как-то не по себе, – Блок сжалась в комок и ткнулась лбом в грудь. – Морозит… Прежде мне в такие авантюры впутываться не приходилось.

– Я тоже в первый раз в осаде, – осторожно коснулся острых лопаток и плеча, проверяя реакцию, но ведьма не отстранилась, а наоборот, немного расслабилась.

– Теперь мы знаем, где генератор. Но как до него добраться?

– Обсудим это с остальными. Уверен, наш юный Эйнштейн что-нибудь да придумает.

– Признаться честно, неделю назад мне бы и в голову не пришло, что однажды услышу от вас нечто подобное. Как сейчас помню, как вы вышли из вагона. Холеная мордашка, слащавая улыбка, самодовольная физиономия…

– Ну, если бы на нас не напали, я бы, наверное, таким и остался. И не очень бы переживал.

– Обещаю – когда все закончится, возьму все хлопоты на себя. А вам и пальцем о палец не придется ударить.

– Я, конечно, не против небольшого… хотя нет, вру – большого отпуска, но не надейтесь, что теперь я буду бить баклуши, как собирался прежде. Мы все умерли в тот день. Умерли и переродились, как герои исе… древних мифов. Говорят, каждое непростое событие, каждое серьезное испытание делит мир на две части, на «до» и «после», и каждая половина идет своим путем. И судьбы нас вчерашних и нас нынешних разошлись раз и навсегда в тот миг, когда в город упал первый снаряд.

– Вы так красиво изъясняетесь, – Алина поежилась и придвинулась ближе. – Книги писать не пробовали?

– Пробовал, – поморщился, как от зубной боли. – Получается так себе. Но, быть может, история этой осады ляжет на бумагу лучше, чем другие. Хотя я больше люблю сказки, чем реальность.

Спутница ненадолго замолчала,