Читать книгу - "Месть человеческая – Том I. - Алексей Фокович Фоков"

службы, вам приказано прибыть вместе с семьёй на космическую станцию, Альфа-Проксима Сектора Октопус, системы Каменный Остров. Срок исполнения — 25 стандартных суток, в противном случае за вашу измену, будет казнён ваш брат. Требую службу Греям! — завершила сука поток бреда.

Смертельно опасного бреда. Её голос дрожал от вожделения зла.

Я всем сердцем поверил словам Серого.

В руках наёмников нас ничего кроме пыток и смерти не ждёт.

После колебания меньше секунды я спросил Серого:

— Я готов. Что мне надо сделать?

Взгляд за очками прикидывал есть ли во мне крепость, или даже не стоит оглашать план Великих.

На минуту повисло молчание.

Кажется, машины остановились, а пешеходы спрятались в подворотню.

— Надо всего-то захватить пассажирский лайнер.

Интерлюдия 5. Сиреневые воспоминания.

Интерлюдия 5.

Сиреневые воспоминания.

Как хорошо лежать, на скамейке вдоль шкафчиков.

Одно удовольствие, если голый и голова лежит на ножках обнажённой девчонки.

Она мне гладит волосы и молчит.

Я счастлив.

Просто счастливый и уставший лежу, приходя в себя.

Странное состояние полного довольства и покоя, мне хорошо, под спиной накиданы тряпки, смеха ради называемые спецодеждой.

— Так, всё хорошо и замечательно, давай вставать и одеваться, скоро наши придут.

Я с неохотой поднялся и натянул на себя чьи-то не до конца высохшие штаны и белую куртку, примерился к футболкам, но они все в каких-то разводах поносно жёлтого цвета, я откровенно побрезговал натягивать на себя.

Странно принято в этой забегаловке, после стирки рабочие сушат бельё прямо здесь на верёвке, протянутой через комнату.

— Не жаль, что Марк вызовет меня на дуэль, жаль, что придётся покинуть Копьё.

Я постарался найти синоним просторечному «набьёт мне морду». За дело. Сам виноват, я прекрасно знал, что поступаю подло и мерзко, когда взял его девушку.

Измена в Клане не простительна, моё падение в глазах Одноклановцев началось, когда позволил Фрейлине обнять под душем.

— Чего-о-о?! — Агни от удивления повернулась ко мне, забыв, что на ней только штаны и берцы, а футболка так и осталась в руках.

Я откровенно залюбовался девчонкой, её груди задорно торчат сосками кверху, жаль, до зубовного скрежета, что вижу их в последний раз.

— В этом нет твоей вины, но я не стану скрывать свершившиеся от Братьев по Копью! Я соблазнил девушку Рыцаря и…

Мою тщательно выстроенную и подготовленную по всем правилам Высокую речь, Злюка прервала ржанием аки конь.

Девчонка привалилась к дверце шкафа, положив голову на кулаки, и гоготала, не сдерживаясь, не давя смех в себе, по-мальчишески звонко, по-мужицки раскатисто. Смех заполнял раздевалку, вибрировал вместе с жестянкой дверец, отражался от светлой серости стен, мячиком отскакивал от тёмной серости пола, обходил верёвку с сырым бельём, не желая прикасаться к затхлой влажности спецодежды.

Я стоял поглощённый её смехом и не сводил глаз с грудей, колеблющихся с каждым движением тела.

Смех закончился, Агни села устало, вытираясь собственной футболкой, слегка, посмеиваясь, приходя в себя.

Мне про её смешки вспомнился термин из географии «Афтершок» толчки после землетрясения, о чём я думаю, меня сейчас будут выгонять с позором, а я вспоминаю школу.

— Так пацан! Ты душка!

Фрейлина справилась со смехом и с футболкой, приняла подобающий вид.

— Ты такой невинный, я бы всю жизнь жалела, если б не растлила. Надо же сказать такое Фрейлине!

Она внимательно посмотрела на меня, меня поразило: девчонка с душой нараспашку, уступила место прожжённой стерве. Даже голос слегка изменился, стал напоминать злодеек из фильмов по каналу «Слэш-1».

— А теперь слушай меня внимательно, мальчик, и выбрось всю дурь из головы, что тебя пичкали на Собраниях Ветви и в школе! — Агни ухмыльнулась как кошка перед мышонком — Для таких вещей и есть Копьё, мы треплемся о том, что не принято говорить в семье, но знать надо.

Я мысленно подобрался, приготовившись к серьёзному разговору. Задняя комната в дешёвой забегаловке, не Собрание Ветви, но у меня зашевелилось чувство, что будет сказано важное, важнее, чем в Актовом Зале нашего поместья.

— Фрейлина, не девушка Рыцаря, я вообще не чья, я для всех! Марк ещё ни разу не бил из-за меня морду Квинту. Нашу породу на то и держат, чтобы никто из мальчиков не оставался без ласки. — Злюка оскалилась на слове «ласка», и сделала поясняющее движение губами.

— Мы единственные в Копье, которых Греи натаскивают на службу. Знал про трёхмесячные «Курсы Благородных Фрейлин»? — спросила Агни, потянувшись, как кошка, и почесавшись спинкой об дверцу шкафчика.

— Нет, конечно же, нам в школе о таком не говорили. — я покривил душой.

Не соврал, а именно недоговорил. Учителя не упоминал о курсах на обществоведении, но тишком, по углам пацаны шептались.

— А мне говорили, Батя узнал, что мы шпилимся с Марком, перепихон не утаить, мы оба цвели как Ромео и Джульетта, блин, все слуги сразу всё поняли, кроме мамани, и моей, и его, блин, да даже сеструха мелкая всё спрашивала, а как с мальчиком первый раз, а маманя всё ещё думала, что я девочка. Первая влюблённость — это…

Мне кажется, что я покраснел до корней волос со стыда.

— Короче, Отец вызвал вечером меня в кабинет принести чай с двумя кружками, я такая ещё удивилась, почему две, супруга ложится рано, это он допоздна документы пересматривает, всегда лишние кружки приносила, если гости приходили. — Агни замолкла.

Взяла пластиковый стаканчик с полки и налила в раковине воды. Предложила ещё один мне, но как бы ни мучила жажда, побрезговал пить после непонятно кого.

— Обычно ставила на журнальный столик, кланялась и исчезала, но он посадил меня рядом, налил чая, я испугалась, не ожидала от Отца ничего такого. Он меня спросил, давно ли я тесно общаюсь с Марком, живот на живот, мог бы и не спрашивать, менталистикой надавил бы, я всё рассказала и телом показала, но нет, просто спросил. — девчонка ушла во вспоминание.

Здесь её не существовало, она мысленно перенеслась в кабинет к отцу.

— Я такая покраснела, застеснялась, прям как ты щас, — не удержалась она от шпильки. — и всё рассказала, он удивился, потом снова налил чая и просто и без всякой фигни объяснил, что простолюдинка, и даже если его дочь, не имеет никаких прав, и что закон запрещает мне выходить замуж и