Читать книгу - "Парадокс жнеца - Алексей Котов"

После моих слов поодаль послышался громкий смех. Наблюдавшие за беседой мужчины не вмешивались, и общие симпатии вряд ли конкретно на моей стороне — тем более что я действительно ля-мажор, а Марина реально жару дает как «та самая соседка, которая ночью громко кричит». И сам бы я, положа руку на сердце, оказавшись в положении остальных симпатий бы к такому «водителю и телохранителю» много не питал. Но вот то, что окружившие меня мушкетеры симпатий вызывают гораздо меньше — факт.

«Ты охамел?» — гасконец между тем хлопнул ладонями по столу и угрожающие приподнимался.

Я, если честно, полагал что сейчас попытается ударить — и пытался максимально контролировать эмоции, концентрируясь больше на себе, а не на происходящем вокруг. Но холодный зверь ярости вроде не просыпался, никакой злости не чувствую.

— Тише, тише, все в порядке, — вежливой интонацией я чуть-чуть затормозил оппонента. — Слушай, есть проблема: заявляя при свидетелях подозрения, что руководитель научной группы выбирала меня как водителя и телохранителя исходя из сексуального влечения, ты нарушаешь сразу множество разнообразных правил, за которые тебя могут повесить на крест, или даже вообще казнить, причем сразу насмерть. Осторожнее с этим.

— А ты у нас, значит, стукачок? — гасконец при словах о казни чуть сбледнул, заметно испугавшись. Но тут же, как ему показалось, оседлал беспроигрышную тему про «стукачество», явно рассчитывая на общую поддержку.

— Не-не, ты не прав. Если бы мы с тобой были дружища не разлей вода, и ты бы мне об этом рассказывал втихую, а я пошел бы и тебя вломил — вот тогда да, это было бы стукачество. А вот смотри другая ситуация: если я тебе прямо здесь нос сломаю, ты же сам моментально жаловаться сержантам побежишь, так ведь? Но по этой логике теперь ты уже получаешься стукачок?

— Слышь ты, с-с-ска…

Гасконцу похоже надоело терпеть, и он решил перейти к силовым аргументам. Пока мы беседовали я уже смирился с перспективой выхватить по лицу — проиграв накоротке в репутации и пожертвовав малым ущербом ради успеха общего дела. Вот только когда гасконец меня ударил, безо всякого предупреждения и объявления войны активировалась мышечная память. Заблокировав удар, я перехватил руку гасконца и резко дернул вниз, сразу же прочувствовав треск ломаемой кости. Опять.

«Да как так-то?»

От ощущения хруста в чужой руке у меня по спине холодок пошел, но рефлексировать долго не получилось — почти сразу пришлось уклониться от смазанного движения сбоку. Вскакивая на ноги, мимоходом вбил локоть в подбородок сидящему справа мушкетеру. Уходя от возможной атаки сзади перепрыгнул через него и через падающую скамейку, удивительно ловко развернувшись прямо в воздухе.

Я не ошибся — большой парень рванулся было вперед, пытаясь взять меня в захват, но руки его схватили пустоту. Бросился на меня и тот, что сидел слева — я же, поймав момент, положил ладони на затылки этих двоих и с силой свел широко расставленные руки. Головы встретились с гулким звуком деревянной колотушки, и оба бесформенными кулями рухнули на пол, мгновенно лишившись сознания. Получивший локтем в голову уже заваливался вперед, безвольно ткнувшись лицом в стол, а над всей картиной стоял пронзительный вопль гасконца, который держался за свою сломанную руку.

Он даже не догадался, что только что чуть совсем не умер: лишь в последний момент серьезным усилием я смог остановился и приструнить рефлексы, побуждающие добить орущего оппонента. Не справился бы — один труп точно бы был, в кадык я четко нацелился — но вместо этого просто ударил в нос. Гасконец заткнулся и кувырнулся назад, падая со скамьи — только ноги мелькнули.

Осмотрев лежащие на полу тела, я поморщился. М-да, неприятно. Сходил пообедать, что называется.

— Всем встать! Что произошло?

Реагируя на истошный вопль гасконца, в палатку уже ввалились одинаковые. Взгляды обоих скрестились на мне. Было видно, что немцы замешкались: что произошло не понятно, а здесь четыре десятка человек, пойди что не так порвут обоих. Но звать рейтар на помощь — значит подорвать свой авторитет и показать, что они нас боятся. Хорошего решения у так вовремя покинувших столовую младших командиров нет. И я им, надо сказать, совсем не сочувствовал. Но все же, выдержав некоторую паузу, показал на лежащие под ногами тела.

— Я подвергся направленной психологической и физической агрессии от организованной группы, был вынужден защищаться.

— Что ты такое несешь? — с заметным от волнения акцентом возмутился опцион.

— Все так и было, камрад Лукас, — подал голос Питер, поправляя очки. И почти сразу продолжил, дальнейшими своими словами продемонстрировав вполне себе уровень жителя культурной столицы: — Довожу до вашего сведения, что эти четверо джентльменов решили показать умственное и физическое превосходство над Александром Саргоном, но переоценили свои силы, ввиду чего мы все оказались крайне поражены их неудачей. Кроме того, один из этих четверых джентльменов ничуть не скрываясь оскорблял…

— По пятнадцать плетей всем участникам драки! Вы думаете мы здесь шутки шутим⁈ Вы меня еще не знаете, но вы меня еще узнаете!

Обычно невозмутимый до этого момента опцион вдруг заметно разбушевался. Перенервничал похоже, понимая, что согласившись помочь Илиану сам себе удружил. Сейчас Лукас уже кричал, брызгая слюной — не дав интеллигенту больше ни слова сказать, потом выскочил из шатра призывая рейтар. На русском, якобы бесчувственных мушкетеров помочь вытащить. Но судя по взглядам остальных, все поняли зачем и почему он их зовет.

Боится толпы, боится последствий. Похоже, авторитет свой как командира он только что полностью похоронил. Случившееся здесь и сейчас, когда одинаковые вышли из шатра, это даже не преступление; хуже — это ошибка.

К крестам на плацу я прошел сам, чуть погодя рейтары притащили туда остальных пострадавших в драке. Один еще не очнулся, и двое других тащили его под руки — судя по затравленным взглядам, поняли, что вляпались в некоторое дерьмо. Здесь только трое, потому что затеявшего все веселье гасконца уложили в палатке лазарета, накладывая ему шину на руку. Судя по обрывкам фраз, перелом там непростой, так что сейчас его повезут в лагерь легиона, где руку починят, а после вернут сюда на