Читать книгу - "Агрессор - Андрей Нибаров"

Достав оружие из поясной кобуры, Олег сосредоточился, держа бластер перед собой.

Металлокерамика, недавно поступивший на вооружение экземпляр. Не было привычной суровой тяжести. Бластер напоминал облегченный полицейский BL-0,4, но это было более грозное оружие. Армейский допустимый уровень агрессии превышал норму стражей порядка в два раза. На то он и боевой.

Олег опустил планку предохранителя – оказалось, что уровень агрессии инструктора составляет 0,22 Ag. Допуск разрешен. Процедура заняла одну сотую секунды. В боевом режиме чип ДОКа в бластере считывал информацию с микрочипа у Баталова в голове через каждые три сотых секунды. В армии прижилось выражение: «Оружие сканирует психику бойца». На самом деле степень электрохимического возбуждения отвечающих за агрессию зон коры головного мозга сканировал не бластер, а чип под лобной костью его владельца, оружие только фиксировало результат. Выходило, что практически ежедневно космодесантник Олег Баталов сдавал экзамен на профпригодность самому себе.

– На две сотых больше, напарник, – произнес Олег. – Нервничаю из-за гиперпрыжка. – Баталов обычно укладывался в надежные «две десятых». – Не иначе кто-то наскочить на нас решил. Как ты думаешь?

Имя бластеру Баталов еще не придумал. Прежнего звали Гектор. Жалко, конечно, но пришлось Гектора сдать. Старого вояку. Сколько раз он спасал Баталову жизнь, вытаскивал из практически безнадежных ситуаций… А, чего вспоминать! Жив, и слава ДОКу.

А тут подвернулся необстрелянный «пушок» в облегченном корпусе от столичного дизайнера. Ладно, он себя еще покажет. Зарядная панель мощнее. Подсоединяется подствольный подъемник с крюком-кошкой. Лишь бы не пристало «Пушок».

Конечно, чтобы узнать степень собственной агрессии, Олегу не требовалось доставать бластер. Баталов мог вывести «агрессоры» на экран коммуникатора «по умолчанию». Молодые космодесантники и вовсе носили браслетные агрмометры, как в старину носили наручные часы. Провести контрольный допуск к личному оружию требовал военный устав космофлота Федерации. И так дважды в день. В каждом бластере стоял самописец, «черный ящик», на случай, если оружие откажет пользователю, или, как говорили в прошлые века, «владельцу», и потребуется расшифровка.

Бластер весело отливал новеньким покрытием. «Гелиос» обладал собственным серьезным вооружением, но, когда большая часть пушек ускакала вперед, они реально подставлялись. Связаться с крейсером в гиперпространстве было невозможно.

– Знаю, рядовой космодесантник на две сотых и внимания бы не обратил. – Баталов поставил бластер на предохранитель. – Да, ковырял бы виброштыком живого врага и дальше. Это профессиональное, Пушок, как и шутки. Инструктор по холодной нейтрализации вроде меня просто обязан обладать обостренной рефлексией.

Да, обладать. И научить этому других. Жить все хотят.

Олег надел на голову нейрошлем «Трояна». Допуск разрешен. Уровень агрессии 0,21 Ag. Экипаж дестроера понимающе закивал, десантникам до таких показателей было расти и расти. Инструктор по холодной нейтрализации Олег Баталов, как говорили военные, был надежно вооружен. Чтобы повысить его агрессию, скажем, до отказных 0,81 Ag бластера или даже до 0,35 Ag дестроера, нужно было испепелить экипаж «Гелиоса», а на Земле с особым зверством сжечь плазмой родственников Баталова – отца, мать, сестру и двух племянников, отправив ему на коммуникатор видео их мучений. А затем и самого Олега четвертовать вибросекирой под звуки торжественной передачи «Трояна» террористам. Это как минимум.

– Пусть только сунутся. – Олег передал нейрошлем оператору «Трояна». В случае нападения он со спокойствием достигшего нирваны применит все виды вооружения дестроера. При этом сознание его будет в высшей степени безмятежно.

Не случайно систему холодной нейтрализации взяли на вооружение только через несколько лет после введения допуска Крэмберга. Настолько сложными оказались лабораторные испытания. Зато результат ошеломил всех, даже скептиков. Нет, Баталов не обладал способностью «вспарывать животы младенцам с невинной улыбкой на губах», как выразился один из противников допуска. Задача холодной нейтрализации была в прямо противоположном: лишая жизни преступников, человек с оружием сам не должен был становиться агрессором. До наступления Эры ДОКа в 2161 году исполнители закона нередко превращались в еще более изощренных убийц.

К чему это привело?

Олег всегда помнил гибель Игоря Баталова, своего прадеда, жившего в прошлом веке и сгоревшего на Зермине вместе с девятью миллионами жителей. Костяк сепаратистов составляли кадровые военные. Олег всякий раз удивлялся предкам: а чего еще они ждали от бесконтрольного оружия? Девять миллионов погибших. А могли потерять все население планеты.

Пока экипаж «Трояна» получал допуск, Баталов, применяя «фрагментарный выдох» из арсенала холодной нейтрализации, сжимал и разжимал кулаки, мысленно заменяя слова «звери» и «выродки» на «преступники» и «оступившиеся граждане». Тем более что треть всех террористов были агриками – людьми, уровень агрессии которых никогда не опускался ниже 1 Ag. Таких было немного – две тысячных процента от всего тридцатишестимиллиардного населения Федерации. Потенциальные террористы, маньяки, серийные убийцы, агрики не могли служить в полиции, армии. Подобные люди находились под наблюдением специалистов ДОКа. Агрики вне конкурса поступали в вузы, получали бесплатные дома, но… определенные профессии, контактные виды спорта были закрыты для них навсегда. Не все пожизненные обладатели 1 Ag смирились и приняли новую реальность допуска. По их словам, Крэмберг запретил им «быть мужчинами». И «мужчины» начали в Крэмберга стрелять.

«Оступившиеся граждане». – Олег бросил взгляд на агрмометр. Тот показывал 0,2 Ag.

Приложив ладонь к тактильному замку, помощник капитана Роберт Гарди вошел в капитанскую каюту. На столе лежал предмет, накрытый куском мембранной ткани, какой обычно пакуют содержимое аптечек.

– О том, что вы сейчас увидите, Роберт, – сказал капитан, – будем знать только вы и я. После побега Фармы роботы обследовали грузовые отсеки корабля. Вот, что они обнаружили.

Капитан откинул ткань. На столе лежал армейский бластер со следами взлома – рубцами и спайками на камере плазмообразования и стволе, со сбитыми заводскими метками.

– Тайник? – спросил Гарди.

– Да, топливный модуль, ближайший к жилой зоне, – ответил капитан. – Чип ДОКа просто вырван, вместе с клапаном камеры сгорания.

Роберт и сам видел: бластер вскрыли плазменным резаком. Гарди знал, кто так грубо работает. Фарма. При этом выходила из строя система дозированного впрыска. Заменить ее не давал заводской блокиратор. Перебитый бластер стрелял только максимальным зарядом. Не часто, но случалось, подобное оружие взрывалось, не сделав и сотни выстрелов.

Перед капитаном и его помощником в рубцах и заплатках лежала «паленка». В блеске металла чувствовалась скрытая угроза. Оружие, из которого можно было перестрелять экипаж «Гелиоса». При этом убить безоружного, спящего, убить любого. Без проблем.