Читать книгу - "Стратегия исхода - Дуглас Рашкофф"

В знаменитых квазиготических зданиях на севере водились персонажи иного сорта. Отпрыски успешных выпускников, южных джентльменов, нью-йоркских инвестиционных брокеров и уцелевших богатых американских бездельников как-то опознавали друг друга до начала занятий и забивали четырехместные номера с видом на брусчатые дворы и каменные арки, что каждый семестр появлялись на обложке учебной программы[31].

Эти люди ходили в соперничающие школы, однако здесь попали в общий клуб и принимали друг друга как братьев.

Полный решимости прорваться наверх, я бросил питаться в кошерной[32]столовой. Мое проникновение в высшее общество целиком базировалось на действующей меритократии, а потому я отправился на отборочные по гребле и добыл себе место во второй лодке. Мы гребли как один человек, но тем иллюзия солидарности и ограничивалась. Выиграли, проиграли – после матча узкий кружок выпускников Андовера, Экзетера и Чоута разбегался по машинам и уезжал в неизвестное, разумеется, место, победно вопя в потолочные люки.

Однако я упорно считал, что завоюю благосклонность элиты, едва стану незаменимым гребцом первой лодки. Три вечера в неделю я до кровавых мозолей на ладонях работал в эллинге на гребном тренажере[33].

В итоге я добился места получше, хотя из второй лодки так и не выбрался. Однако мои старания в нужный момент привели меня в нужное место.

Как-то к ночи ближе я боролся с противовесом, а полдюжины малолетних пижонов из частных школ водили на причале пивной хоровод[34]. Они болтали про девчонок, которых собирались окучить, и еще про то, у кого герпес и у кого богатые папаши. Они пьянели и буянили, и тут одного посетила светлая мысль затащить кег в «восьмерку» и отгрести на середину озера Карнеги.

Когда лодка наконец опрокинулась, парни так офонарели, что еле до берега добрались. Эти неандертальцы ржали, выволакивая свои мокрые туши на причал. Поразительно, как я мог домогаться принятия в их слабоумное племя.

А потом я увидел, как что-то скачет вверх-вниз в темноте над водой – не весло, не «восьмерка», не кег. Человек.

Я заорал и ткнул туда пальцем. Но вымокшие парни шатались и вяло щурились на озеро – не могли или не желали и мысли допустить, что происходит катастрофа. Поэтому я стащил с себя фуфайку и нырнул с пирса. В темноте я обнаружил маленького перепуганного блондина. То был второкурсник Алек, рулевой первой лодки – не гребец, а тот, кто сидит впереди с мегафоном и подгоняет. Алек тонул.

Когда я подплыл, он запаниковал, схватил меня за голову и запихнул под воду. В летнем лагере на курсах по спасению утопающих инструктор предупреждал, что так оно и будет, но я не верил. Прав был инструктор, и я применил метод, которому он учил: чуть жертва сопротивляется, окунай с головой. Насильственная модификация поведения тонущего посредством мгновенного отпора сработала на удивление хорошо. Успешно Алека подавив, я зажал ему голову локтем и отбуксировал к берегу.

На причале с корешами Алек вел себя так, будто все это розыгрыш; мол, он так пошутил – заманил меня в воду. Алек хитростью спасал лицо, а я не возражал. Все равно с греблей покончено. Но мы оба знали, что на самом деле произошло, и Алек Морхаус не собирался оставлять без награды парня, который спас ему жизнь, а тем более – репутацию.

Он стал приглашать меня на тусовки и приемы на кампусе – прежде я о них и понятия не имел. Банкеты для приглашенных лекторов, коктейли в доме декана в честь щедрых спонсоров, гулянки выпускников в Принстонском клубе на Манхэттене. В такой обстановке Алек проявлял благородство, отличавшее его от позеров и карьеристов. Он с интересом выслушивал, как бизнесмены хвастаются последним вложением, и так прочувствованно хвалил, что они прямо пожирали каждый его кивок. Алеков отец был важным тузом – что наверняка помогало Алеку расслабляться, – но фишка не только в этом. Алек искренне радовался чужому успеху. Он тащился, подбадривая людей, что бы те ни делали. Он их окрылял.

А я – ну, я тащился от всеобщего невежества, в технологиях особенно. Я просто кайфовал, видя, как мало все эти шишки знают о собственных индустриях. Я был молод, терять нечего, можно повыступать. Меня представили исполнительному директору сети розничной[35]продажи канцтоваров, который при выходе в онлайн потерял миллионы, и я на салфетке набросал веб-телефонную архитектуру, исключавшую четыре этапа из его устаревшей системы электронных заказов. На сборе средств в пользу политического кандидата я подбросил будущему сенатору фразочку насчет того, что «новая медийная грамотность означает обучение детей компьютерам, а не программам» – тезис стал рефреном сенаторской образовательной платформы.

Алек впустил меня в новый мир, а я в этом мире придал Алеку некий интеллектуальный вес. Такой уж я развитой. Мы по ходу дела обучали друг друга, стали лучшими друзьями и соседями по номеру – на севере кампуса, разумеется. Мне даже не пришлось подавать заявку на членство в трехсотлетнем Ивз-хаусе. Когда пришла пора «перетасовки» – я несколько месяцев трепетал перед выматывающими слушаниями, – меня просто внесло туда вместе с Алеком.