Читать книгу - "Паутина. Книга 2 - Андрей Стоев"

— Значит, не бедствует, раз может себе позволить пожить в «Княжеском саду», — глубокомысленно заметил я. — Я бы денег пожалел.

Мира тонко улыбнулась, и я засмеялся.

— Ну да, такой вот я спартанец. Ладно, встретиться с ним надо, всё же родственник. Договаривайся на завтра, лучше всего днём — посмотри там по моему расписанию.

— Где назначить встречу?

— И в самом деле — где? — задумался я. — С одной стороны, вроде родственник, а с другой — пока что непонятно кто. Знаешь, а пригласи его пообедать в «Ушкуйнике». Пообедать можно с кем угодно, и для родственника там встретиться тоже не зазорно.

При встрече родственник мне как-то сразу не приглянулся. Профессионалы — к примеру, мошенники и следователи, — знают, что глаза должны обязательно соответствовать изображаемому настроению. Большинство любителей либо этого не знают, либо не считают нужным напрягаться, и просто изображают мимическую гримасу. Вот и у родственника сочетание радушной улыбки с холодными глазами производило несколько отталкивающее впечатление.

— Рад знакомству с вами, господин Кеннер, — приветствовал меня он.

— Здравствуйте, господин Огюст, взаимно. — вежливо отозвался я. — Прошу прощения за возможно бестактный вопрос, но мне неизвестно ваше положение в семействе Арди.

— Я сын и наследник Норбера Арди, который возглавляет главную ветвь и семейство в целом, — с интонацией заботливого отца объявил Огюст. — Разумеется, при необходимости я уполномочен говорить от имени семейства.

Я уважительно кивнул.

— Не перейти ли нам на lingua franca[2]? — предложил он.

— Боюсь, нам придётся ограничиться латынью. — развёл я руками. — Я не говорю на франкском, увы.

— Печально, печально, — скорбно покачал он головой. — Когда глава целой ветви семейства Арди не знает языка своих предков, это поистине достойно сожаления.

— C'est la vie[3], — блеснул я своими скудными познаниями французского.

Огюст покивал головой, умело изобразив, что сердце его разрывается от печали.

— Каким же ветром вас занесло в наши суровые края, господин Огюст? — попробовал я завершить драму и перевести разговор на что-то конкретное.

— О, я здесь проездом. Я направляюсь по делам в каганат и решил воспользоваться случаем, чтобы познакомиться с новгородскими Арди. Кстати, я пытался связаться с вашей сиятельной матерью и потерпел полную неудачу. Она кажется совершенно недоступной.

— К сожалению, моя мать не особенно общительна, и редко принимает кого-то не из близкого круга. Точнее говоря, никогда не принимает.

— Даже родственников? — с намёком спросил Огюст.

— Возможно, в будущем, господин Огюст, — вежливо улыбнулся я.

Как-то слишком уж он напрашивается на встречу с мамой, и это выглядит даже оскорбительно. Установление отношений надо начинать с главы семейства, а не с рядовых членов. То, что он пытался сразу встретиться с мамой, а связался со мной, только получив от неё отказ — это похоже на откровенное неуважение. Собственно, это выглядит так, будто ему плевать на наше семейство, а интересуется он исключительно нашей матерью.

— Кстати, в нашем семействе принято обращаться к главе и наследнику «мессир», — как бы между делом заметил он, возвращаясь к десерту.

В этот момент я окончательно решил, что он мне не нравится. Если обращение к матери через мою голову ещё можно списать на невоспитанность и типичную западную бесцеремонность, то здесь уже имеет место явная попытка подмять меня, заставив признать себя подчинённым главной ветви.

— Ну, в каждом семействе свои порядки, — небрежно махнул я рукой. — Но должен заметить, господин Огюст, что здесь наблюдается некоторое недопонимание. Мы не ветвь семейства Арди. Мы ветвь Хомских, причём независимая. Просто исторически так вышло, что когда моя мать разорвала отношения с моей бабкой, и в связи с этим решила сменить фамилию, взять фамилию моей прабабки показалось ей наиболее подходящим вариантом. Но мы от этого не стали вдруг принадлежать к Арди — у нас ведь даже и фамилия другая, хотя и похожая.

Фамилия у нас и в самом деле была другой. Оригинальная франкская фамилия произносилась с ударением на последнюю букву, наша же фамилия давно русифицировалась и ударение более привычным образом переместилось на первую букву.

— Однако мы ни в коем случае не отказываемся от родства, — продолжал я. — Мы помним, что родственники помогли прабабке. Кстати, раз уж мы о ней вспомнили — в каком родстве вы находитесь с Орианной Арди, господин Огюст?

— В весьма отдалённом, — признался тот. — Госпожа Орианна принадлежала к побочной ветви, а я, как вам известно, принадлежу к главной. Но у нас издавна принято, что именно главная ветвь представляет всё семейство.

— Вот и у нас семейство представляет глава, а отнюдь не моя мать, — не удержался я от замечания, и на лице Огюста промелькнула тень.

Собственно, на этом встреча плавно и завершилась, говорить было особо не о чем. На прощание Огюст пригласил меня заезжать в гости, деликатно не став упоминать маму, а я в ответ пообещал заехать при первой же возможности, которая в обозримом будущем вряд ли выдастся.

Проводив родственника, я задумался. Насчёт лотарингских Арди у меня были планы, хоть и не совсем определённые. Мне нужен был надёжный представитель в империи, и родственники выглядели наиболее подходящим выбором. После встречи с Огюстом я в этом засомневался. Возможно, с самим Норбером общение было бы более плодотворным, но в любом случае мне сейчас придётся исходить из предположения, что лотарингским Арди интересна только мама, а нас, как семью, они видят исключительно в роли вассалов.

Однако при этом Огюст навёл меня на мысль, что прежде чем делать окончательные выводы, стоит пообщаться с той побочной ветвью, к которой и принадлежала прабабка. Вполне возможно, что они не так уж рады тому, что главная ветвь говорит за них. Да и вообще, они и есть наши настоящие родичи, и отношение к нам у них может быть совсем другим.

Глава 2

Вечной моей проблемой была излишняя демократичность, которую я унаследовал из прошлой жизни, и которая в нашем сословном обществе была порой совсем неуместной. Я пытался с ней бороться, но без особого успеха — у меня просто плохо получалось чувствовать ту тонкую грань, которая отделяет чванство от фамильярности. Надо заметить, что для меня всегда была примером мама с её потрясающей аурой аристократизма. Она вела себя всегда и со всеми одинаково дружелюбно-вежливо, но при этом