Читать книгу - "Далия Блэк. Хроника Вознесения - Кит Томас"

Когда я приехала в главное здание, Кларк использовал «Фитсплоуд»^[12], чтобы вывести спектральную линию для другого студента со своего курса. Он был так занят, что пропустил моё появление. Я прочистила горло и поздоровалась. Кларк посмотрел на меня – глаза его слипались. Похоже, его клонило в сон.

– Не думал, что вы сегодня приедете, – сказал он.

– Мне нужно кое-что здесь закончить.

Кларк просто кивнул и вернулся к своим делам, но продолжал поглядывать на меня краем глаза, когда я разложила на столе результаты своего спектрального анализа аномалии, обнаруженной в октябре^[13]. Я показала Кларку область, которую выбрала для поисков, и спросила, что он об этом думает. Как и Фрэнк, Кларк считал, что скопление Пуля – прошлый век и что в этой аномалии нет ничего особенного.

– Там необязательно что-то есть, – сказал он.

– Я и не говорю, что там что-то есть, – ответила я. – Я просто хочу понять, почему мы получили эти данные. Не думаю, что это ошибка или случайность, и не хотелось бы делать поспешных выводов. Разве ты не из группы доктора Тирсо^[14]? Я тоже ходила на его занятия восемь лет назад. Вряд ли он сильно изменился за эти годы.

Кларк кивнул.

Я напомнила ему о том, что Рафаэль не уставал повторять своим студентам: не важно, насколько мал тот или иной сектор космического пространства, – его никогда нельзя полностью исключать из поисков. Мёртвая зона никогда не бывает по-настоящему мёртвой. Затем я воспользовалась своим положением и велела Кларку откалибровать телескоп К4. Я сказала также, что мы снова собираемся просканировать скопление Пуля. И вот тогда я узнала правду… или, во всяком случае, какую-то её часть.

Кларк подтвердил: Фрэнк лично поручил ему проследить, чтобы я не двигала телескопы. Он догадывался, что я могу попробовать провернуть нечто подобное, и хотел, чтобы Кларк, студент-аспирант, остановил меня, преподавателя, от воплощения задуманного. Как только слова покинули его рот, Кларк вдруг понял, насколько нелепо это звучало. Мне нельзя доверять оборудование обсерватории? Почему бы тогда просто не сменить здесь все замки? Почему бы не отметить меня в чёрном списке астрономов на каком-нибудь сайте «еретиков»? Я просто не могла в это поверить.

Кларк ввёл нужные команды и развернул К4.

Мне даже не хотелось с ним после этого разговаривать. Я была слишком зла и боялась, что просто сорвусь на него ни за что. Это некрасиво и непрофессионально – срывать злость на студентах. Лучше просто проглотить обиду и сфокусироваться на чём-то другом. Так я и поступила.

И три часа спустя это случилось.

Три часа и шестнадцать минут спустя, если быть точной. Машины делали своё дело, я читала работу доктора Гертцберга^[15] из Университета Туфтса по исследованию некоего скопления аксионов, а Кларк просматривал нескончаемую кипу студенческих эссе, которые выдал ему на проверку Фрэнк. Решив, что пришло время выпить второй за вечер кофе, я вышла в коридор, чтобы перехватить чашечку в автомате. Кларк от кофе отказался – у него был свой «Ред Булл».

Кофейный автомат, разумеется, тоже решил раскапризничаться.

Это был один из тех древних автоматов, которые подают обжигающе горячий и сильно разбавленный кофе в этих ужасных пластиковых стаканчиках. Мой единственный доллар оказался по меньшей мере десятилетней давности и явно побывал в чьей-то стиральной машине – купюра была вся мятая и мягкая, автомат никак не желал её принимать. Каждый раз, как я вставляла купюру, автомат молча выплёвывал её обратно. Сама не знаю, почему этот момент мне так запомнился. Это так незначительно, так банально – и всё же, когда я вспоминаю об этом мгновении, о минуте, когда всё изменилось, перед глазами у меня неизменно встаёт тот самый кофейный автомат и мой неудачливый доллар. Я была раздосадована и начинала раздражаться. Раньше я никогда не пинала автоматы, но как раз в тот момент, когда мой кроссовок уже готов был врезаться в металлический бок машины, раздался сигнал тревоги.

Мы довольно часто слышим различные сигналы от радиотелескопов.

Иногда это означает проблему с калибровкой. Или что-то, что случайно поймали другие детекторы. Но такого я раньше не слышала: звук был не таким громким, как, например, бывает от детектора дыма, а походил скорее на раздражающий писк. Как у игрушечной птицы, такой, с которой кошки играют.

Я вбежала обратно в комнату управления, где уже вовсю паниковал Кларк.

– Мы нашли аномалию! – прокричал он.

Он указал на один из мониторов, на котором высветилась ломаная линия, похожая на электрокардиограмму, и там, прямо на пике одной из волн, в линии был заметен разрыв – место, где фоновая информация отсутствовала, потому что нечто новое, нечто неизвестное пробилось сквозь обычный шум. Я набросала на скорую руку, как это выглядело. Ужасно, я знаю.

Кларк сказал:

– Скорее всего, это быстрый радиовсплеск.

– Может быть, – сказала я. – Или какой-то другой случайный сигнал. Выведи мне спектральный анализ.

Кларк сделал, как ему было велено.

– Выглядит странно, – сказал он.

– Не делай поспешных выводов.

– Я и не делаю, но… Серьёзно.

Он был прав. Это не было быстрым радиовсплеском. Сигнал пульсировал.

Я убедилась, что Кларк всё записывает, затем вывела на экран визуализацию сигнала. Это не было похоже на что-то конкретное – визуализация получилась довольно размытой. Кларк и я немного повозились с настройками компьютера, чтобы получить изображение получше. Папа бы мной гордился. На это ушло несколько минут, но, когда Импульс всё-таки появился на экране, это было… потрясающе. Звучит смешно, наверное, учитывая, что речь идёт просто о цифровых данных на мониторе, но так оно и было. Даже тот, кто не отличил бы быстрый радиовсплеск от пары старых носков, подумал бы так же. Сигнал выглядел таким элегантным… таким естественным…