Читать книгу - "По образу и подобию - Ната Чернышева"

Алёна дёрнула плечом:

— Ничего…

— Вижу. Из-за чего поссорились?

Теперь у Алёны не было напарницы, и инструктор ставил её и Мальсагову то с одним, то с другим по своему выбору. Народ недовольно ворчал, у всех давным- давно сложились свои собственные пары, никто не желал отвлекаться на этих полоумных, решивших разбежаться перед самым началом годовой аттестации.

— Ну, как хочешь, — хмуро выговорил Скорин. — Тогда я скажу. А ты не только выслушай, но и услышь.

Он ждал. Алёна нехотя кивнула.

— Показатели у тебя всегда были ниже среднего, Свенсен. Но с Мальсаговой у вас вышла на редкость отличная пара. А теперь, сама видишь, что получается. Найти вам новых напарников я не могу — в группе шестнадцать человек, это предел. Следовательно, одной из вас придётся выйти вон, а на её место я буду искать подходящего кандидата…

— Как… вон? — растерялась Алёна.

— Ножками, — Скорин показал пальцами. — У тебя индекс Гаманина ниже трёх. Вот ты и пойдёшь, Свенсен. По результатам аттестации, которую без Мальсаговой ты завалишь.

Алёна вцепилась пальцами в лавочку, внезапно ощутив, как кружится голова, а под ногами разверзается пропасть. Вылет из группы означал толстые решётки на дальнейшем будущем. Никаких тебе планетарных войск, никакой службы на орбите. Распределят в полицию куда-нибудь на краю мира, в городок с пятью тысячами жителей. И будешь пьяных унимать да хулиганов местных поколачивать всю жизнь…

— А если я… вытяну индекс… повыше… я останусь?

— Лучше с подругой помирись, — искренне посоветовал Скорин.

Встал и пошёл, Алёна смотрела ему вслед. Не верит. Он в неё — не верит! А сама в себя она верит? До начала аттестации — две недели.

Запахло жжёным. Алёна отлепила руки от лавочки. Долго таращилась на отпечатки собственных ладоней, проплавивших пластик на изрядную глубину. Отпечатки потихоньку оплывали, разравнивались — умная лавочка чинила себя сама. Сколько её так вот прожигали, разрушали, резали! А ей хоть бы что, стоит и будет стоять, пока мир не налетит на собственную ось…

Алёна возвращалась домой и угрюмо размышляла над тем, какая чёрная полоса внезапно у неё пошла, совершенно не взлётная. Халька, перспектива вылета из группы, мамин, блин его, жених… И как накаркала: мамы не было, а он был. Обживался, как у себя. Притащил откуда-то дурацкий пёстрый коврик на пол в холл, а сам гремел чем-то на кухне, тоже, личный повар нашёлся. Правда, желудок предал тут же, азартно отзываясь на дразнящие запахи. Тьфу!

Алёна стиснула зубы и угрюмо пошла к себе в комнату. Сбежать и снова бродить по городу до утра? Вот ещё! Это и её дом тоже. И лишняя здесь совершенно точно не она!

— Элен, — возник в дверях кухни. — Зайди, поговорим.

Девочка сунула кулаки в карманы, насупилась. Послать бы… Но послать она почему-то не могла. Вообще в толк не могла взять, как себя с ним вести так, чтобы сразу понял, кто он такой, и как ему здесь не рады. Прошла на кухню, героически зажимая в себе ворчащий на запахи желудок. Глянула исподлобья: ну? Чего надо?

Здоровый мужик, Огнев в весёленьком кухонном фартуке выглядел донельзя нелепо. Но смеяться над ним не хотелось. Над таким посмеёшься, себе дороже выйдет. А он ловко подвинул по столу тарелку, накрытую крышкой:

— Садись и ешь.

Короткий приказ возмутил до глубины души. Алёна открыла рот, собираясь высказаться, но твёрдый взгляд серых глаз — сталь и гранит! — словно подрубил под коленки. Села, откинула крышку, ткнула вилкой не глядя. Буркнула:

— Спасибо.

— Не за что, — он устроился напротив. — Ешь, ешь. Рита просила проследить.

Слежу.

Рита! Маму звали Маргрете Свенсен, друзья и знакомые сокращали до Грет. Но Огнев выдумал своё, паразит.

— Мы с ней выросли вместе, — он словно мысли подслушал, хотя как, его паранорма с телепатической несовместима! — Потом как-то развело нас… встретились снова спустя много лет. Случайно. Я не думал, что она жива. После Идилибского конфликта…

Идилибский конфликт, да. Именно там мама получила ранение, несовместимое с действительной службой. Ранение и ментокоррекцию на подавление паранормы, вышедшей на нестабильный, а потому опасный для общества, режим.

— Вы её любите? — серьёзно спросила Алёна.

Он кивнул, улыбнулся. Заорать захотелось от его дурацкой улыбки! Девочка недобро сощурилась:

— А что же вы нищеброд такой, что прописались в нашем доме? — дерзко спросила она. — Своего нет?

Он усмехнулся, принимая вызов. Сказал:

— Средств у меня достаточно, чтобы купить место на «Ковчеге». Это для справки, чтобы ты понимала вопрос.

— Врёте, — ощетинилась Алёна. — На «Ковчег» места не продают!

— Продают, — заверил её Огнев, посмеиваясь. — Ещё как продают. Помимо обязательных списков есть вакантные места, за которые можно заплатить. Большую сумму, безусловно. Но вдобавок ты должна доказать им, что твои навыки будут полезны экспедиции. Я, как профессиональный военный с действующей паранормой, безусловно полезен. Могу взять с собой семью: жену и несовершеннолетних детей.

— Ага, — хмыкнула Алёна. — Теперь удочерять меня будете, так, что ли?

— Нет, — улыбнулся он снова, прибить бы его за эту улыбочку. — Тебе четырнадцать. У тебя персонкод индивидуальной ответственности. Ты уже не ребёнок, Элен. Ты могла бы сама подать заявку с указанием родства, тебе пошли бы навстречу, я думаю. Но у тебя индекс Гаманина меньше трёх. Таких не берут в космонавты.

Алёна хотела было высказаться, но Огнев поднял ладонь, и по кухне словно бы прошлась упругая волна, вбивая неприятные слова обратно в глотку.

— Я не полечу без Риты, — серьёзно сказал Огнев. — Рита не полетит без тебя. Так что тема с «Ковчегом» закрыта.

Ч-чёрт. Алёна стиснула кулаки. Снова в лужу макнули с головой. Сначала инструктор Скорин, теперь этот… этот… А ведь возможность улететь в дальний космос на «Ковчеге» ни с чем сравнивать было нельзя. Давняя несбыточная мечта, ещё с детства. Заглянуть за каждую звезду во Вселенной, первой пройтись по свежеоткрытой новой планете, дать начало новой колонии Человечества… И вот теперь всё это мимо, по чьей, спрашивается, вине?

— С домом вопрос мы решим… Ты ешь, ешь, остынет… С домом вопрос решим в ближайшее время, а пока я бы хотел свести к нулю эту ненужную войну…

— Что? — спросила Алёна, сузив глаза.

— Нейтралитет, Элен, — сказал он. — Ты — не треплешь нервы матери, я — не треплю нервы тебе. Идёт?

Она обдумала предложение. Похоже, Огнев не из тех, кто бросает слова на ветер. Обещает не трепать нервы, значит, не будет трепать.

— Ладно, — сказала девочка. — Тогда не зовите меня Элен, не люблю.

— Рита так тебя называет.