Читать книгу - "Аргентина. Крабат - Андрей Валентинов"

— Из итальянцев пойдут только Чезаре и Джакомо. Австрийцы отказались все, кроме, понятно, Ангерера и Райнера. Но эти с «эскадрильей», своя своих познаша, — Хинтерштойсер, тоже с сигаретой, но потухшей. Затянулся раз — и забыл.

Белая мгла повсюду, обступила, надвинулась. Ни дна ни покрышки! Туман заползает за ворот, лижет щеки, дышит сыростью в лицо.

— В дождь идти нельзя, накроемся сразу. «Эскадрилья» будет мочалить послезавтра утром и то не с рассветом, а когда солнце повыше поднимется. Там же еще кино, митинг, пляски у знамени под барабан… — Тони, уже без сигареты.

— Если завтра вечером не будет дождя, выходим после полуночи, часа в два. Плохо, что новолуние, придется на ощупь. Ничего, пройдем!

Ответа Андреас не ждет. Его и не будет, Курц даже не кивнет.

Оба встают разом, четко, словно по команде.

Решили!

* * *

У старика Огра много сюрпризов в запасе…

Хинтерштойсер упал на самом последнем спуске. Как и почему, сам не понял. Дюльферял по всем правилам — веревка пропущена между ног, обхватом через правое бедро, поднята через грудь, в левую руку зажата. Правая тоже при деле, скорость регулирует. Не спешил, не зарывался, уже и камень успел подошвой нащупать. Веревка-предательница почему-то ослабла, выскользнула из ладони…

Ganz plemplem!

Раз — и на боку! Два — больно. Три — очень больно…

Справился, вскочил, головой помотал. Потом, как и положено, вдохнул поглубже — себя прочувствовать. Раз, другой, третий… Главное, чтобы кости были целы.

Каменная Дева Баварская, не попусти, выручи!..

Успокоился, даже попытался улыбнуться. Ноги держали, руки двигались. Болели только ушибленные ребра и еще правое бедро — место, откуда нога расти начинает, но только сбоку. Ерунда, если подумать.

Андреас так и подумал. Надавил там, где совсем невтерпеж, зашипел, ругнулся негромко. Куртку поправил и стал дожидаться Курца.

Другу Тони ничего не сказал. И так забот хватает^[73].

6

— Галстук нужен? — каменным голосом вопросила Герда. — Если что, в шкафу, слева на дверце.

Марек, еще поглядевшись в зеркало, провел расческой по волосам, пиджак одернул.

— Обойдусь, — рассудил. — А почему таким тоном?

— Я же портфель. Не забыл?

Девочка подошла к столу, взялась за телефонную трубку.

— Можно, я Ингрид позвоню? Если она в номере, ты меня сам туда отнесешь и у двери поставишь. А я на замочек закроюсь.

Мужчина, не возразив, подошел к балконной двери. Эйгер-Огр был в сизой вечерней дымке. Он попытался представить, каково сейчас тем, кого нелегкая занесла на ледяные склоны, но память, своенравная хозяйка, подсказала иное: черная речная вода, прилипчивый гнилостный дух прибрежного тростника, желтый луч фонаря, темные пятна на простреленных гимнастерках. С детства он боялся покойников, и даже не мог вообразить, что сможет спокойно и методично расстегивать нагрудные карманы, складывать стопкой липкие от крови документы, вглядываясь в мертвые лица.

— Напейтесь! — велел ему мистер Мото.

Приказ Марек выполнил, хотя и очень опасался, что после первой бутылки к нему неслышно подступят четверо в светлой полевой форме. Случилось иначе — к нему пришла ОНА.

«Титаник-вальс»…

А если и в сам деле занесет на ледяную вершину? Раз — и там! Кого он встретит на каменном темечке?

— Мне не нравится, — сообщила Герда, подходя и становясь рядом. — Гора — она солнце заслоняет. Вроде как тучу в землю вкопали… Можешь меня никуда не относить, Кай. Ингрид в номере нет. Ушла.

Подумала немного.

— Это плохо.

— Потому что сразу в троих влюбилась? — уточнил Марек, берясь за шляпу.

Девочка взглянула выразительно.

— Это не смешно, Кай.

Марек Шадов вспомнил виденный им неясный силуэт. Ничего особенного, зубочистка в бриллиантах и в платье из журнала мод.

— Такие, как она, Герда, много о себе воображают. Принца ждут, чтобы на белой лошади приехал — и в ножки упал. Некоторым приходится ждать очень долго.

Сказал — и язык прикусил. Поздно! Сзади сердито засопели.

— А принцы, между прочим, по вечерам неведомо куда уходят. И даже галстук не надевают. Вот возьму — и спрошу!

Марек взялся за дверную ручку, оглянулся.

— Вот возьму — и отвечу.

Герда покачала головой:

— Не надо, Кай. Я же маленькая, а не глупая… Может, все-таки дать тебе пистолет?

* * *

— Ничего не успеваю, Марек, хоть плачь! Завтра утром еду в Берн по делам клиентов, а там паника, немцев ждут. Швейцария обратилась в Лигу Наций за защитой. Не выйдет, Конфедерация-то и вступила в Лигу с условием, что иностранные войска не будут входить на ее территорию. Словами Гитлера, увы, не удержать. Из Берлина обещают прислать кого-то важного для подписания документа об особых правах немецких кантонов, а в Вене, между прочим, завтра плебисцит по поводу аншлюса. Такая вот «Песнь о Нибелунгах»… Это понятно, а вот что с вами, Марек, делать, ума не приложу.

— Ничего делать и не надо, мистер… Ну, никак не привыкну, Лекс! Давайте прикинем… Приедет кто-то важный, подпишет, не подпишет — это еще два-три дня. Войска с ходу не введут, сначала ультиматум, статьи в «Фолькише беобахтер»… На все — неделя, не меньше. Кроме того, сейчас в отеле целая толпа в черной форме с киношниками. Не думаю, что сюда сбросят воздушный десант, им Северная стена нужна. А мы с девочкой дождемся Ильзы — и спокойно отчалим.

— Спокойно — не выйдет в любом случае, Марек, уж поверьте. Но — допустим. Однако в ваш план следует внести одно очень важное уточнение. Если увидите своего брата — бегите немедленно, даже не думая.

— Белый клоун, Черный клоун… Принимается. Сам бы я не уехал, взглянул бы в глаза, но Герда… Нет, не хочу рисковать.

— И правильно. А у меня к вам, Марек, будет просьба. Присмотрите пока за баронессой фон Ашберг-Лаутеншлагер. Она — из числа моих клиентов, хотя об этом и не догадывается. Ваша дочь ее знает.

— Ингрид? А-а… А как за ней присматривать?

— Инфантильная особа с претензиями не по уму — и, одновременно, не слишком счастливая девушка, к тому же, подозреваю, невезучая почти до безнадежности. В общем, назначаю вас, Марек, доктором Ватсоном. Крутитесь! Полезет на Эйгер, берите за ухо и тащите вниз.

— А мне на Эйгер можно?

— Можно, Марек. Только вернуться не забудьте.