Читать книгу - "Японская война 1904. Книга пятая - Антон Дмитриевич Емельянов"

— И что они тут делают?

— Помогают строить укрепления. Вернее, они и построили большую их часть, причем еще до нашего прихода. Нагнали рабочих, привезли материалы.

— За чей счет?

— Макаров все оплатил из своего кармана, и, как я понимаю, эти деньги очень помогли империи Корё в ее первые дни. Вы еще не сталкивались, наверно, но если пройтись по местным улицам, то к вам будут подходить люди и благодарить, что помогли им спастись от голода.

— Но почему они благодарят нас? Это же даже не Россия все оплатила, а лично Макаров.

— А он говорит, что Россия. И люди, которые видят реальную, мгновенную пользу от дружбы с нами, могут быть очень благодарны.

— Сумасшедший дом, — Бильдерлинг вытер, выступивший на лбу пот. — Вернемся к укреплениям. Каким образом Макаров и его люди поняли, что нас отправят именно в Кэсон? Хотя…

Бильдерлинг еще раз осмотрел карту перед собой. И действительно, а других сильных линий, где можно было бы выстроить оборону, просто не было. Либо чистое поле, либо — если опираться на реки под Согёном или даже Ялу, то отдавать врагу высоты и, соответственно, облегчать жизнь его артиллерии.

В этот момент, отвлекая Александра Александровича от мыслей, вдали что-то загрохотало. Не выстрелы, но что-то до боли знакомое.

— Что это? — посмотрел он на Штакельберга.

— Железнодорожные части. Макаров тоже использовал пароходы и пригнал сюда четыре паровоза и несколько тонн тахтаревки. Сейчас прокладывают линии в тылу: для бронепоездов и просто для переброски подкреплений с фланга на фланг. Учитывая длину фронта и наши временно ограниченные силы, очень полезное решение.

— И кого еще он сюда прислал? — Бильдерлингу очень хотелось спорить и ругаться, но в то же время польза от предложенной его армии помощи была очевидна.

— Разведка с двадцатью аэростатами, рота пластунов и столько же саперов. У них старшим полковник Корнилов, он сейчас работает в устье Имджингана, минируют вход, чтобы японские корабли точно не зашли нам в тыл, но вечером хотел подъехать и представиться вам.

— Значит, он еще и мины прислал, — Бильдерлинг закатил глаза, а потом не выдержал и улыбнулся. — А броневики есть?

— Две роты.

— Я забыл, это сколько в машинах?

— Обычно от двенадцати, но эти расширенные учебные. В них по 22 машины, и капитан Дроздовский готов предложить любым желающим записаться, пройти проверку — и в случае успеха обучение. Скажу честно, из 1-го Сибирского мне подали прошения, чтобы записаться, больше сотни человек. Я их еще не подписывал, ждал вас.

— Подписывайте, — вздохнул Бильдерлинг, а потом решительно сжал кулаки. — Пусть учатся, а когда в армию приедут уже наши броневики, то мы еще посмотрим, сможет ли 2-й Сибирский удержать звание лучшего в армии!

— Так точно, — Штакельберг, обычно собранный и сдержанный, широко улыбнулся.

А Бильдерлинг в этот момент задумался, а когда это армия из серой рутины успела превратиться в место, где интересно, где ты на острие прогресса, где на самом деле собираются лучшие люди страны.

— Чуть не забыл, — Бильдерлинг увидел бегущего к ним адъютанта и снова вытер пот со лба. Настроение опять испортилось. — Я приехал не один. Сергей Александрович дал личное разрешение, и со мной прибыла команда наблюдателей. Молодые, шебутные ребята, особенно тот американец Пейдж — совершенно не обращает внимания на правила приличия. Надо будет их куда-то пристроить и…

— И присмотреть, — нахмурился Штакельберг. — У нас нет специально обученных людей, но я попрошу вашего разрешения, чтобы привлечь к делу полковника Корнилова.

— Стоит ли? — Бильдерлинг задумался. — Не будет ли наша суета со стороны выглядеть слабостью?

— Пусть выглядит как угодно, — рубанул рукой Штакельберг и снова коснулся макаровской медали. — Главное, что рядом чужие, и мне совсем не хочется, чтобы из-за гостеприимства пострадали мои солдаты.

— И тем не менее, — Бильдерлингу все-таки надоело, что с ним все постоянно спорят. — Они — официальные наблюдатели и сами не позволят себе лишнего. Тем более вы совершенно не учитываете, как наша скрытность будет выглядеть со стороны: словно мы не готовимся защищаться, а сами планируем нападать. Так что еще раз нет, если вы не думаете о репутации русской армии, то я возьму это на себя.

Бильдерлинг закончил, грозно засопев. И пусть в глубине души его уже мучили сомнения, а стоило ли так защищать чужаков, но и отступать от своего решения он не собирался.

Глава 21

— Пленные возвращаются с условием, что они больше не будут участвовать в этой войне, — Хикару Иноуэ с сомнением смотрел на офицера генерального штаба, который встретил его сразу после спуска на берег в Нагасаки.

Почему-то ему казалось, что русские не отпустят его так просто. Тот же Макаров мог бы гордиться подобной добычей, но… Кажется, русский генерал в отличие от него самого совершенно не собирался считать друг друга главными соперниками. После того единственного разговора он больше не заходил, а потом и вовсе в рамках создания хорошего фона для переговоров Ито и Витте договорились об обмене пленными. России возвращались взятые в плен моряки и офицеры с «Рюрика» и «Новика», Япония же получала назад Хикару.

Очень странный обмен, и вот Иноуэ, наконец, узнал, зачем за него заплатили такую цену.

— Я повторю еще раз, — офицер из старшей семьи Минамото смотрел на Хикару, с трудом скрывая презрение. — Вы попали в плен, вы запятнали свою честь, но в то же время опыт ваших прошлых сражений показывает, что вы лучше других понимаете тактику русских. Поэтому именно вам император приказывает возглавить одну их новых броневых дивизий. И помните, ваша честь принадлежит ему, не вам, а значит, не вам и решать, что вы можете, а что нет.

Бесконечное самомнение и бесконечное непонимание новой войны. Хикару не знал, откуда именно Япония получила или получит столько техники, но разве не очевидно было, что одного ее количества будет совершенно недостаточно, чтобы победить Макарова?

— Я повторю, что я служу императору, но моя честь принадлежит только мне и роду Иноуэ. Поэтому я отказываюсь нарушать условия обмена.

— Проклятье, Хикару! — в глазах офицера впервые мелькнуло что-то человечное. — Нам нужны опытные офицеры! Вы были единственным, кто