Читать книгу - "Имперский престол - Денис Старый"

— Выстроиться в линию, быстрее заряжайте ружья! — кричал ага [командир].

И без того янычары понимали всю важность и необходимость скоростного заряжания своего оружия. Легче оказалось приготовиться к бою немногочисленным лучникам. Именно стрелы сразили первых двух казаков, скачущих в безумную атаку.

Аскер Мехмед на отдыхе снял свой тяжелый доспех и теперь не тратил времени на то, чтобы вновь в него облачиться. Сорокапятилетний опытнейший воин лихо вскочил в седло и призвал всех сипахов, которые уже восседали на конях, пойти в атаку, пусть всадников оказалось и мало.

Что двигало Аскер Мехмедом совершить столь необдуманный поступок, он уже никогда не скажет. Возможно, командир просто не увидел, что из всех трех сотен всадников лишь чуть более пяти десятков были в седлах, когда их повел в атаку Аскер Мехмед.

Османский военачальник смог уловить своим зрением пролетающую недалеко от него стрелу, которая устремилась навстречу казакам.

Говорят, что, если слышишь пулю, то это не твоя пуля, свою, которая прервет твою жизнь, услышать невозможно. Аскер Мехмед увидел стрелу, но пулю не услышал.

** *

Тимофей Рязанов вел свой полк в лихую атаку. Он был впереди всех. И даже те лихие казаки, которые могли обогнать полковника, не делали этого. Все уважали пожилого казака и отдавали должное его умению и удаче. Удачливостью Рязанов всегда славился.

Но удача в бою решила получить компенсацию здоровьем казака. Сначала казацкий полковник ощутил недомогание. Он никак не мог выспаться, его движения становились медлительными и начинала болеть голова. После он понял, что не те ощущения он называл болью, а боль — это когда мужественный человек падал наземь и корчился, издавая не крик, а непонятные нечленораздельные звуки, — вот она БОЛЬ. Такие боли стали приходить все чаще и чаще. Рязанов терпел. Можно терпеть день, два, особо сильные люди и больше вытерпят, но не постоянно. Казак устал терпеть и не видеть возможности избавиться от болей. Он молился, он пил травы, ходил тайком к бабке-шептунье, которую все ведьмой считали. Ничего не помогло, потому скоро казак начал искал смерти.

Лихость полковника и его отвага даже не граничили с безумием, они были по своей сути безумными. Но в тех двух битвах, в которых участвовал Рязанов, что были после начала головных болей, казака не взяла ни пуля, ни сабля. А убиваться самому — есть грех великий, даже, если подставиться под саблю врага.

И вот сейчас казацкий полковник, возглавляя казацкую лавину, мчался на врага. Вот уже он направил свой пистоль в сторону выезжающего навстречу казакам османского командира.

Аскер Мехмед Ага не услышал пули казака Рязанова, которая пробила командиру сипахов череп и свалила с седла, прерывая жизнь опытного воина. Однако, если с пулей и действует то, что ее не увидишь, то казак Рязанов успел не только увидеть стрелу, летящую ему в непокрытую голову, он успел усмехнуться и даже промелькнула мысль благодарности Богу за избавление.

Смерть двух командиров не повлияла особым образом на ситуацию. Казаки пронеслись мимо исполчавшихся турок, разряжая свои пистоли. Турки не остались в долгу и успели, пусть и не все, но выстрелить вдогонку казакам.

А сменивший командира Аслан Алимбек повел сипахов вслед убегающим русским наглецам.

*………….*………….*

Игнатов был доволен. Османы-таки ломанулись вперед. А чего им не рвануть за казаками, если впереди почти что и не было преград? Небольшие локальные укрепления, да и только. При этом не было видно ни одного защитника, пушек тоже не было. Османы даже приостановились перед такой преградой и послали вперед сотню своих воинов. И в этих всадников никто не стрелял. Лишь только десяток коней покалечились, попав в ямы. Но османские воины видели, где именно проходили казаки, так что быстро смекнули, что там нет никаких ям.

А вот казаки остановились и готовились к новой конной атаке. Сипахи, видимо решили, что сейчас будет та самая честная, классическая рубка на встречных и тут тяжелая конница должна бить легкую казацкую, пусть казаков и несколько больше сипахов.

Подтянулись и янычары, которые выстроились в линию и приготовились идти вперед.

Первый выстрел был за Игнатовым, именно он начинал отстрел врага. И этот выстрел прозвучал ровно тогда, как сипахи пришли в движение и уже были в пятидесяти шагах от первого флеша.

— Сразу после выстрелов поджигай! — приказал Игнатов одному из воинов.

— Тыщь! — прозвучал выстрел и началась работа.

Новая пуля отлично входила в ствол, заряжание было более быстрее, чем с простыми пищалями, даже с новыми кремневым замком. А еще эти пули очень кучно ложились. Сто тридцать метких выстрелов и почти сотня воинов османов уже ранены, либо убиты. Быстрая перезарядка при панике и недоумении врага и вновь выстрелы. Еще, еще.

Вот и янычары оживились и подошли чуть ближе. Эти, считающиеся лучшими, воины не видели врага и ориентировались на пороховые облачка, которые подымались из-за кустов, камней, земляных укреплений. Янычары стреляли «в ту степь», лишь в надежде кого-то достать. Но как достать того, кто уже сменил позицию? После трех выстрелов все стрелки меняли места своих лежек и смещались на три-четыре шага в сторону.

Казаки начали разгон и Игнатов прокричал, что теперь цель — янычары. С дезорганизованными сипахами, которые уже потеряли более ста всадников, казаки должны справиться.

— Бах! Ба-бах! — оглушительный гром закладывал уши.

Войсковой розмысл Димитрий Розум явно перестарался с зарядами. Взрывы были такими мощными, что содрогнулись горы и с вершин посыпались камни. Несколько больших камней прилетели и на позиции русских стрелков, ранив двоих человек и убив одного. Но больше пострадали, конечно враги, так как заряды были заложены рядом с местом, где были османские воины. Янычары потеряли четверть от своего полка, пусть часть этих потерь — это результат метких выстрелов стрелков.

В это же время казаки, разрядив свои пистолеты, сблизились с сипахами и завязался бой. Даже в явном меньшинстве, османские всадники оказались кусачей добычей, но тут определяющее слово «добычей».

— Вперед!