Читать книгу - "И не будет других богов - Кирилл Юрьевич Ивлев"

и предложили отличные условия для возвращения, это уникальный шанс, чтоб вы понимали.

Шата, обескураженная откровенной речью наставницы, хмыкнула и отвернулась, я же уставился на звездное небо и стал обдумывать услышанное.

Вот, оказывается, для чего нужны мы, герцогу нужен отряд из тех, кого никто не будет искать и на кого можно будет все свалить, в случае провала. А мы, дети простолюдинов, умеем только немного драться на мечах да пару заклинаний пускать, не более того. Умрем, наберет еще таких же снова.

Теперь понятно, почему именно такая клятва прозвучала - служу герцогу де Монтре, а не императору, храню его тайны, да и понятно, откуда такая спешка с нашим обучением.

Его действиями руководит нечто, что советуем ему, как и когда действовать, вот о чем предупреждала меня союзница, верить этим людям нельзя, их интересует только власть. А ради ее получения они не остановятся ни перед чем.

Хотя, судя по всему, де Ларье, интересует кое-что другое, что может быть в Троакастере. Поэтому она и ввязалась в это все, посмотрел на Шату, девушка не спала. Не моргая, так же смотрела на звездное небо, упоминание возлюбленного, над которым де Ларье ставила свои опыты, ее сильно задело. Что-то мне подсказывает, хорошо это не закончится. С такими мыслями и не заметил, как заснул.

На следующий день мы собирались так, словно того разговора и не было вовсе, Де Ларье подняла нас практически на рассвете и велела двигаться дальше. Так же, совсем не спеша выехали на большую объездную дорогу, что огибала столицу. Дорога вела дальше на север, с самого юга, от того движение тут было, конечно, оживленное.

Нас постоянно обгоняли торговцы, посыльные и путники, чью принадлежность сложно было определить, вдоль дороги то и дело встречались гостиные дворы для людей разного достатка, причем я не сказал бы, что пустые.

В целом в пригороде столицы шумно и пыльно, интересно сама столица такая же? Ехали мы так весь день, и вот когда уже стало совсем темнеть, добрались до развилки, одна дорога, та, что получше, уходила на запад, другая на север, в сторону Костяных гор.

Как раз на перекрестке стоял старый постоялый двор, табличка с названием, которого совсем выцвела. Наставница скомандовала отправиться туда, сказав, что ей не хочется еще ночь спать на своем плаще, и она хочет помыться. Решив проявить заботу, я взял наших коней и отвел их в стойло, где передал мальчишке слуге, а затем сам пошел в главное здание, где и находился сам кабак.

Де Ларье и бывшие уже «семерки» разместились за дальним столом, кроме их и шумной компании каких-то крестьян никого не было.

Как только я сел, к столу подскочил хозяин, у которого я заказал кашу с мясом и пива, никто из «моих» девушек обо мне и не подумал позаботиться.

Ну что же, ладно. Де Куан, как только я устроился, бросила мне: - Госпожа заказала тебе отдельный номер, на первом этаже, возле кухни. Счастливчик, – я удивленно посмотрел на девушку, не понимая, с чего такая щедрость. – Наставница не хочет, чтоб мы устроили тут разврат.

Сказав это, девушка засмеялась, хорошая она, жаль не в нашем выпуске. Хозяин принес мне мою кашу и удалился, но насладится едой у меня не получилось.

- О, какие красавицы тут у нас сидят, Джох, смотри! – Нарочито громко произнес один из выпивающих крестьян. – Я как раз хочу большой и сильной любви, на одну ночь.

Моя рука дернулась к мечу, а его то и нет, он в особняке остался. Маги не носят мечи, они им не к чему, с таким-то самомнением, у меня только кинжал. Посмотрел на девушек, Шата, не буду я ее благородным именем величать, и де Куан обеспокоено заерзали, и только де Ларье спокойно уплетала свой наваристый суп.

Крестьяне, видя, что реакции не последовало, стали, не скрываясь, обсуждать моих спутниц. Джох, тот, про которого они говорили, оказался самым смелым. Встал из-за стола и, покачиваясь, пошел к нам, дойдя до нас, он смерил меня презрительным взглядом. Ну да, противника во мне он не видел, тем более их пятеро, все здоровенные мужчины, а я худой юноша со странной прической, мне даже кинжал то не поможет.

- Сиди, щенок, пока взрослый дядя разговаривает. – Сказал мне пьяница и повернулся к наставнице. – А ты мне нравишься, девка, хочешь настоящего мужика?

- Хочу, только ты, чернь, здесь причем? – С блеском в глазах ответила де Ларье, лицо Джоха резко переменилось, в глазах мелькнул страх, который тут же сменился ненавистью. Простолюдины, конечно, боятся благородных, но здесь три женщины и юноша. Чего им боятся в таком случае. Мужчина рассудил именно так, и громко, так чтоб его друзья услышали, сказал:

- Благородная леди, не в вашем положении отказываться от ночи с настоящим мужиком – Провозгласив это, он отбросил кружку и потянулся к де Ларье, но вдруг раздался треск, и бедный Джох мешком отлетел назад. Чем его долбанула де Ларье, я так и не понял, схватился за кинжал и достал его, «семерки» сделали то же самое.

Крестьяне опешили, одно дело приставать к одинокой дворянке, другое дело, если она маг. Смелый крестьянин тем временем пришел в себя:

- Я тебя найду, собака. Ты мне заплатишь, не посмотрю, на то, что магичка, отрежу тебе грудь самолично.

- Проваливай отсюда чернь, пока я тебя не сожгла живьем, и друзей своих забери. Запомни, меня зовут Каилина де Ларье, в следующий раз обязательно спрошу.

Услышав угрозу от наставницы, крестьяне схватили Джоха и спешно покинули кабак, а к нам тут же подбежал хозяин, раскланялся и извинился за случившееся. Для того чтоб загладить вину, вернул половину оплаты за ужин. Немного, но приятно.

Комната, в которой я спал, была совсем уж крошечной, при этом ничего, кроме твердой койки в ней не было, остальные «семерки» понуро пошли к себе, в общую комнату, а вот Де Ларье же потребовала к себе в номер бочку с водой. Надо запомнить, как ведут себя благородные в таких условиях, а то сразу видно неприхотливого сына дьякона во мне.

Завтрак прошел, как в тумане, слишком многое навалилось на меня за последние дни, и сон совсем не хотел меня отпускать. Наставница же с самого утра заказала себе кубок с вином, сказав девушкам, что начинать день с вина полезно для кожи, из полудремы меня вырвал голос подошедшего к нашему столу бедно