Читать книгу - "Оттепель не наступит - Даша Пац"

Юнона

Прошли уже две недели после инцидента в лесу, а я до сих пор не могла поверить, что это было реальностью. Первые дни единственным моим занятием был круглосуточный беспокойный сон, больше походящий на тревожный бред. Мне снились ужасные кошмары, в которых люди в чёрных балаклавах пытали и убивали Агату, родителей и меня. Иногда во сны врывался Хрисан. Пару раз он от чего-то был на стороне врага, и перед тем, как выстрелить мне в лоб, снимал маску, а я вскрикивала от ужаса.

Кошмары отчасти сбылись, когда на третий день приехала Темза и сказала, что отец покончил с собой. Я не знала, что чувствовать. После всего случившегося мне казалось, что эмоций внутри не осталось совсем. Я не могла и не хотела чувствовать боль, но от этого неизменно приходила вина. Мне было стыдно, что такой же сильной скорби, как после смерти Хрисана, не было. Меня будто погрузили в аквариум, отгородив от остального мира толстым стеклом. Отец оставил странную записку, но идей, что бы она могла значить, не было совсем. Конечно же, Теми пыталась выудить из меня хоть что-то, но безрезультатно.

Иногда в очень редкие мгновения бросало в холодный пот от осознания, что у меня не осталось ни одного близкого человека. Но я быстро себя одёргивала. Агата, наверняка, ещё где-то там.

Однако, надежда была слишком призрачной.

Оказалось, что рёбра сломаны не были, а беспокоил меня лишь сильнейший ушиб. Нога тоже приходила в норму, заживляющая мазь и таблетки делали своё дело. Благодаря обезболивающему я чувствовала себя более-менее хорошо. Синяки на лице уже пожелтели. Но когда тело немного оправилось от травм, в сознание стала врываться навязчивая мысль о карамели. Я несколько раз в жизни видела законченных наркоманов, которых скручивало от ломки. Со мной было всё не так запущено, но временами ладони холодели, и всё тело бросало в пот. В такие моменты желание съесть хотя бы маленький кусочек граничило с панической атакой. Но каждый раз я держалась, ведь слабой быть больше нельзя.

А вот злой, как собака, очень даже можно. В маленьком неуютном домишке Иды я чувствовала себя словно в тюрьме. По общему соглашению мне разрешалось выходить из дома только ночью или рано утром. Новостями никто со мной не делился, хотя чутьё подсказывало, что творится неладное.

В интернет доступа у меня, конечно же, не было. А Ида им и не пользовалась, что вначале меня сильно удивляло, но потом стало ясно: это далеко не единственная и не самая большая странность девушки.

Она не выказывала недовольства по поводу моего присутствия. Молча готовила на двоих (для этого ей пришлось купить комплект посуды и на меня тоже), ставила мне уколы и по утрам оставляла три сигареты на тумбочке у дивана. На этом наше взаимодействие заканчивалось. Разговоры ограничивались лаконичными репликами и касались лишь быта. Несмотря на то, что мы жили в одной комнате, Ида делала вид, что меня просто нет. Она вставала очень рано: около шести утра уже выходила на улицу с Булкой. А ещё не носила тёплой одежды, отчего у меня и вовсе волосы на затылке дыбом становились. По дому Ида ходила в тонкой футболке, а для выхода надевала тонкую мантию с капюшоном. Целый день проводила в своём магазинчике, а по вечерам продолжала ухаживать за растениями дома. У меня начали появляться догадки, почему Ида пренебрегает тёплой одеждой и откуда Темза так много знает, но при этом до сих пор ни слова не опубликовала об экспериментах. Но задавать неудобные вопросы было не к месту, потому я пока старалась лишний раз не думать об этих предположениях.

В отличие от угрюмой хозяйки, собака хотела со мной подружиться гораздо охотнее. Поначалу я побаивалась Булку, то и дело поглядывавшую на меня исподтишка волчьим взглядом. На третий день она уже стала подходить и обнюхивать меня. А потом и вовсе позволяла себя гладить и садилась у ног.

Звонить или писать Темзе я не могла, она говорила, что это опасно. Не очень понятно было, в чём именно заключается опасность, если у нас есть телефоны, которые не отслеживают. Но я не перечила. Не в том положении находилась.

Журналистка исправно каждый вечер присылала смс с одним и тем же текстом: «Всё хорошо». Номера друг друга мы не записывали, да и это было ни к чему. Ведь до позавчерашнего дня мне писала лишь Темза.

«Привет, Юнона. Прости, что поздно. Ты в порядке?»

Я гляжу на часы. Одиннадцать часов вечера. Номер не определён.

«Теми, это ты?»

Минут десять никто не отвечает. Внутри нарастает тревога.

«Теми?» – повторяю я.

«Нет, – приходит ответ, – это Филипп».

От удивления брови ползут на лоб. Что ему нужно? Конечно, журналистка сказала, что мы теперь работаем вместе, но как-то я себя не идентифицирую с этим «мы». Расследование ведут Темза, Феликс и Гарьер. Причём тут я?

«Прости, что так внезапно написал. Просто не могу избавиться от чувства вины».

У меня вырывается нервный смешок.

«За что? Гарьер, ты мне жизнь спас».

«А, по-моему, чуть не угробил. Я себя никогда за это не прощу».

Я хмурюсь и сжимаю телефон сильнее. Отчего-то внутри появляется дискомфорт.

«Забей. Всё хорошо», – отвечаю я, а сама в голове перечисляю факты, опровергающие это. Например, сейчас я нахожусь в чужом доме. Моя сестра похищена людьми, которые проводили эксперименты и сделали её мутантом. Моё лицо всё ещё в ссадинах, а рёбра ноют, если не приму обезболивающее. Мой отец мёртв, а я по этому поводу даже ничего не чувствую.

«Ладно, – тут же приходит ответ, – спокойной ночи».

«И тебе».

Я долго думала, почему меня так напрягла эта короткая переписка. А потом поняла. Меня бесило, что все вокруг (кроме Иды, естественно) носились со мной, как с ребёнком. Из-за этого я чувствовала лишнюю ответственность, ведь отплатить было нечем. Теми строила из себя милашку лишь по одной причине: будущая разгромная статья о генетических экспериментах. Вот и Гарьер подключился. Ему нужно во что бы то ни стало отыскать пропавших детей, чтобы продолжать считать себя хорошим детективом. Я благодарила их за спасение от чистого сердца, ведь выручать Агату кроме меня больше некому. Но и не могла смириться с ощущением, что я – обуза, и все зря на меня рассчитывают.

Сегодня была первая ночь за всё пребывание у Иды, когда я совсем не сомкнула глаз. С утра должна была приехать Темза, чтобы помочь изменить мой внешний вид. Меня собирались остричь. Поначалу было жаль, но это небольшая цена за возможность снова выходить в люди тогда, когда хочется. К тому же мытьё волос мылом плохо сказывалось на их состоянии. А просить купить мне шампунь было выше моего достоинства. Ещё я должна была начать работать у Иды. Это её условие. И, на самом деле, мне такая инициатива нравилась, ведь сидеть сутками в четырёх стенах, – то ещё удовольствие.