Читать книгу - "Луи Вутон - Армин Кыомяги"

Никакого улучшения ждать не приходится. И вообще, почему я до сих пор здесь? Почему не убрался отсюда? Но оглядываясь кругом и видя, как неуклонно нарастает липкий слой снега, я понимаю, что со своими вопросами опоздал. Это тюрьма.

Сидеть мне и сидеть. Только неизвестно, ради чего. Настоящим зекам проще, они хотя бы знают год и день, когда откроются ворота и, провожаемые воздушными поцелуями, они выйдут и вновь займутся своими рутинными преступлениями. Я же не знаю ничего. Я даже не знаю, отбываю ли я срок в наказание, и если да, то за что. Или за кого? Бессрочная отсидка по нотариальной доверенности в одиночной камере со всеми удобствами. Семь миллиардов исчезнувших преступников и их забытый танкист без единой татуировки.

Ежедневные прогулки на свежем воздухе оставили на крыше что-то наподобие лабиринта. Ночью подмораживает, днем тает. По утрам в бороздах лед, несколько раз я поскользнулся и рухнул. Один раз больно, прямо на «Беретту». Ружье у меня с собой всегда. Сам себе арестант, сам себе охранник. Если бы захотел отсюда «сделать ноги», не задумываясь, пальнул бы по ногам. По своим. Без предупредительного выстрела в воздух.

Принялся возводить замок из снега. Вспомнилось детство в Пярнумаа. Зимы там были неустойчивые. Только мы с дедом успевали слепить крепость, как выглядывало солнце и словно в насмешку обрушивалось на дело наших рук. Мы смотрели в кухонное окно и огорченно молчали. Потом дедушка вытаскивал из своего бездонного кармана сладкую конфету, и обида постепенно таяла. Вместе с нашей снежной крепостью.

Сейчас все по-другому. Дедушки нет. Солнца тоже. Конфет навалом, сотни килограммов любых видов, но все зря. Изобилие не лечит. Занимает много места просто так и неизвестно для кого. Сходит с конвейера кондитерской фабрики, попадет в фургон, из него на склад, оттуда по супермаркетам. Но без дедушкиного кармана цепь сладкой поставки отдает горечью. Такая конфета ничего не растопит. Только живот заболит.

Замок получился знатным, с множеством ходов и комнатами. Преимущество арестанта в том и состоит, что ежели за что берешься, то сроки не поджимают, спешить некуда и результат может выйти неплохим. Благодаря ночным заморозкам, стены и своды дворца отвердели до каменного состояния, так что пара теплых дневных градусов никакого влияния на постройку не оказывают.

Сегодня первый день без оттепели. Снегопад не прекращается. Правда, уже не такой густой и злобный. Небо как бы предлагает перемирие, но я не поддаюсь обману. Облака над головой насквозь мелодраматичны, в своем раздутом гигантизме они полностью поглощены собой, как играющий перед пустым залом самовлюбленный симфонический оркестр. Не верю! Не верю. Будь я дирижером, ни один оркестр так не играл бы. Под моей поднятой сырой спагеттиной ему пришлось бы выучиться держать паузу, долгую– предолгую, бесконечную. Pausa perpetua.

На пол самой большой комнаты дворца бросил ковер, на него навалил матрасов, одеял и подушек. В выдолбленных по стенам нишах зажег свечи. Лег рядом с одноногой снежной королевой и скользнул рукой в перчатке по ее ледяному телу. Она прекрасна, но так холодна, что я не могу возбудиться. Захватываю губами ее ушко, сосу и обмусоливаю его. Оно похоже на только что вынутое из глубокой заморозки безвкусное эскимо, и как только я выпускаю его изо рта, ухо за секунду охлаждается и покрывается глазурью моей замерзающей слюны. Оно не слышит меня.

Закрываю глаза. Июль. Пярну. На раскаленном песке взморья валяются два существа. Одно органическое, второе из силикона. Они идеально подходят друг другу, особенно в позе животного секса. Смех. Ленивый плеск волн. Тень чайки, скользнувшая над пляжем. Летние липкие тела.