Читать книгу - "Улан. Экстремал из будущего - Василий Панфилов"

Намек на содомию был очевиден, и статс-дама слегка сморщилась.

– Кстати, не могли бы вы взять на себя этот вопрос? Понимаете, хочу, чтобы в спектаклях участвовали и девушки… С дуэньями, разумеется, – успокоил он вскинувшуюся было женщину, с возрастом ставшую изрядной ханжой. Та задумалась, и Грифич «добил»: – Насколько проще станет устраивать браки… Возьметесь?

Такое предложение Анастасия Михайловна пропустить не смогла – возможность стать свахой для высшего общества означала колоссальное влияние. Ну да пускай, зато у Игоря прибавилось сторонников при Дворе, дама была особой весьма влиятельной.

С этим предложением он выступил в конце февраля, а в середине апреля уже подал Петру проект Института благородных девиц, и Измайлова с остальными статс-дамами были в числе тех, кто яростно поддерживал это начинание.

– Ну и как вы это видите? – спросил государь.

– Сперва наметим структуры Института и подберем преподавателей, – неторопливо отвечал князь, раскладывая перед Петром выкладки.

– Девиц можно разместить в Новодевичьем монастыре[97]. Предлагаю набирать двести или триста девочек из благородных домов и столько же – сироток из солдатских семей.

– Последних будут учить попроще, – веско добавила Измайлова, – на выходе из них будут хорошие гувернантки и компаньонки[98]. А может, и кто из дворян рангом пониже соблазнится взять их в жены.

– Согласись, государь, – подхватил попаданец. – Институт этот – дело необходимое, пора уже.

– А солдатских-то дочек зачем? – вяло трепыхался Петр.

– Так мы ж не всяких будем, – решительно сказала Анастасия Михайловна, – а только тех солдат и унтеров, что успели проявить себя геройски. Согласись, государь (да, повтор, но зачатки НЛП известны уже давно – «Согласись, государь»), – так-то солдатикам легче будет в боях умирать, надежда будет, что кровиночки в люди выйдут.

На том и порешили.

Директором нового Института решили поставить Измайлову – женщина в возрасте, зарекомендовать себя успела как особа умная, властная, решительная и склонная к интригам. В помощь же вызвался Грифич:

– Опыт-то у меня уже есть, так что помогу Анастасии Михайловне вначале, а потом она и сама справится.

Статс-дама благосклонно согласилась, все-таки Институт предстояло налаживать с ноля, и помощь Игоря, успевшего зарекомендовать себя человеком умным и энергичным, была весьма кстати.

Сам же попаданец, выходя из кабинета Петра, поставил в мысленном списке галочку – он приобрел еще немного сторонников и немного – влияния. Впрочем, учитывая связи его «напарницы», речь шла о весьма солидных величинах…

– Нет денег! – раздраженно бросил Петр в ответ на просьбу Грифича о строительстве Гимнастической[99]школы. – Воруют! Найдешь – дам!

Князь нашел…

– Что-о? – побагровел государь. Узкоплечий, широкобедрый, откровенно не воинственный и «домашний», выглядел он в этот момент устрашающе.

– Цалмейстер (казначей) Канцелярии главной артиллерии и фортификации Григорий Орлов[100], – повторил Грифич, – гребет хорошо.

– Снова Орлов, – с ненавистью повторил будущий император, оттягивая воротник мундира. – И на что тратит?

– На гвардию.

– Ты доигралась, Като… – прошипел Петр и стремительными шагами вышел из кабинета.

Он устроил грандиозный разнос супруге:

– Знаю, что рогат, но имей же совесть и не выставляй мои рога напоказ!

Орлов был уволен со всех постов и получил предписания направиться в один из пехотных полков, расположенных на южной границе. Однако излишне мягкий Петр Федорович так и не довел дело до конца. Наорав на супругу и ее приближенных, репрессиями он не увлекся, и почти все получили разве что символические взыскания о недопустимости подобного поведения.

К этому Екатерина уже привыкла, последние пару лет она регулярно получала выволочки от супруга. Если вначале он был весьма снисходителен к ее изменам, то теперь потерял всякое терпение. Мало того, что она выставляла напоказ своих любовников, так еще и не стеснялась клянчить деньги у иностранных дипломатов[101]. Весной и вовсе – родила от Орлова сына…[102]А теперь еще ухитрилась посадить Орлова на денежный поток, из которого тот черпал, ни капли не стесняясь. Да, собственно говоря, воровал большую часть поступающих средств…

Грифич остался недоволен результатами. Петр был в своем репертуаре. Позже, сидя с вернувшимся из ссылки (благодаря Петру) Минихом за бочонком пива в кабинете у старого немца, на вопросы фельдмаршала «об известном деле» он только мрачно буркнул:

– Государь ослеп.

Несмотря на все интриги попаданца, непотопляемая Екатерина все оставалась супругой будущего императора. Можно, разумеется, и не увлекаться «игрой», став по-настоящему нейтральным. Но… князь прекрасно помнил, как на одном из балов хорошо подпившая Като принялась приставать к нему в углу за портьерами.

Не желая лезть в чужую супружескую жизнь… да, откровенно говоря, женщина вдобавок не была в его вкусе. Так вот – князь просто отстранил ее и ушел. Через несколько дней в зеркальной поверхности он увидел взгляд Екатерины, смотревшей на него. Там была такая ненависть…

Офицер не знал – играет ли обида отверженной женщины или что-то другое. Однако такие глаза он часто видел у врагов, несущихся на тебя с клинком наголо и желающих непременно, любой ценой убить врага.

После этого случая, и без того расположенный к Петру, он сделал свою ставку – на законного императора. Возможно, та Екатерина и впрямь была Великой и многое сделала для страны. Но эта… Эта заводила любовников без всякого стеснения, брала деньги у дипломатов вражеских держав и желала власти – власти любой ценой. Попаданец принял решение – она не должна прийти к власти и если понадобится…