Читать книгу - "Левая рука Бога - Алексей Олейников"

Тут Аслан проснулся.

Врагу такого сна не пожелаешь.

На перемене перед последним уроком пришел входящий. Локотькова стучалась через «Облака», слала звуковой запрос. Ей-то что надо?

«Жанка все растрезвонила, сорока, язык без костей», – зло подумал Аслан, но вызов принял.

– Что, тварь, доволен?

– Локотькова, тебе жить надоело? – обалдел Аслан. – Ты с кем так разговариваешь, дольщица?

– Рот закрой, разрядик, – с бесшабашной наглостью ответила Катя. – Доволен, спрашиваю? Ты же этого хотел? Об этом мечтал, да? Чтобы ребенка не было, чтобы ты не парился?

– Ты за свои слова ответишь, – вспыхнул Аслан. – Кровью ответишь, клянусь.

– Жанка уже ответила, – сказала Катя. – У нее ночью выкидыш был, она в лечебнице. А ты учись, Асланчик, учись. Папа тебе хорошее место купит, в Особый приказ возьмет.

– Какой выкидыш?! – Аслан вылетел на лестничную клетку, заорал: – Ты что мелешь, коза рыжая?!

– Поздравляю, Мацуев. Мечты сбываются, да?!

Локотькова оборвала вызов. Аслан набрал Жанку, пальцы у него ходили ходуном.

– Слушаю.

Не ее голос, не она. Мама.

– Маргарита Алексеевна, это Аслан. Что с Жанной?

– Она в лечебнице, – спокойно сказала Маргарита Алексеевна. – В патологии.

– В какой, в первой? В какой палате? Маргарита Алексеевна, я сейчас приеду, может быть, что-нибудь привезти?!

– Спасибо, у нас все есть, – сказала женщина. – Ты больше не звони, пожалуйста, Аслан. Она тебя не хочет видеть. И я не хочу.

Она повесила трубку.

Мацуев пошел вниз по лестнице. Миновал приемную, охранника с вислыми казацкими усами, вышел на улицу.

– Аслан, ты куда? – встретила его на ступеньках завбез Пелагея Валерьевна. – У вас же урок сейчас. Я все понимаю, всех трясет после вчерашнего, но это не повод нарушать учебное положение. Давай, дружок, в класс…

Аслан посмотрел на нее черным взглядом, тень от его ног протянулась к ее тени, оплела. Завбез застыла на ступеньках в повелительной позе, в горле забился задушенный писк.

– Здесь я закончил, – хриплым чужим голосом сказал Мацуев и ушел.

«Железную Пелагею» отпаивали валокордином в учительской.

* * *

Маша вышла из дома только вечером, сказала, что хочет прогуляться. Алина с Галиной Федоровной закивали разом, как старые автомобильные освежители, такие дурацкие фигурки с качающейся головой. Конечно, Машенька, сходи развейся, проветрись. Не хочешь ли ты чего-нибудь, может, отвезти тебя?

– Не надо, – сказала Мария. Извозчик уже ждал ее у калитки, водитель барабанил по рулю, в усилителях наяривал блатняк.

– В средину, – Мария села на заднее сиденье. – Музыку уберите.

Водитель нахмурился, потом послушно кивнул. Звук ушел на ноль, машина зашелестела по щебню, вырулила на дорогу.

Маша прислонилась к окну. Она хотела и боялась звонить Фединой маме. Что она ей скажет – «Здравствуйте, тетя Ли, я хотела убить вашего сына»? А она ждала, наверное, ее звонка. Федя в мертвосне, в отделении оживления. Из-за нее, все из-за нее, что она сделала не так? Она ведь просто хотела, чтобы он был с ней, хотела, чтобы ее любили и никогда не бросали.

Ее никак не оставлял стих из сегодняшней рассылки, мучил и притягивал. Маша провела пальцем по стеклу.

Прилетали к окну две вороны,

В чет и нечет на ветке играли,

В жив и умер, в верю – не верю,

А потом прочь улетали.

Забирали с собой мои мысли,

И слова мои забирали,

Забирали дни и числа,

А потом и меня забрали.

Там, за стеклом, плыла чужая жизнь, зажигались светильники, парочки шли, улыбались, держались за руки. А она ехала мимо жизни, ехала в пустоту. Они были с Федей полтора года, все началось с игры и продолжалось игрой, и Феде нравилось быть рядом с ней, нравилось, что она решает, как далеко они зайдут.

Вот и зашла, так далеко, что теперь не найти дороги назад.

Маша подняла голову. Мимо проплывала башня «Золотого руна», у входа толпился народ, сегодня приехал какой-то вертушечник из Питера.

– Остановите здесь.