Читать книгу - "Вернуться из ада! С победой и пленными - Александр Марков"

В руке у Селиванова был теперь пистолет, но он слишком поздно увидел немца, который бросил в русских гранату. Поручик попал в него, когда солдат уже почти спрятался за коляской мотоцикла и шарил руками по поясу в поисках другой гранаты. За миг до того, как Селиванов нажал на курок, их взгляды встретились, и солдат понял, что сейчас умрет. Он бросился на землю. Останься он на месте, и пуля угодила бы ему в ноги, а так попала точно в живот. Он зажал ладонью рану, словно хотел остановить кровь и вытекающую вместе с ней жизнь, а потом свернулся калачиком возле коляски и остался лежать в такой позе, тихо постанывая. Чуть раньше взорвалась брошенная им граната. Что-то забарабанило в спину Селиванова, заставив его лицо покрыться испариной от страха, но, к счастью, это были не осколки, а только комья земли. Все осколки гранаты пролетели стороной. Внезапно конь рванулся вперед, взбрыкнув задними ногами, так что Селиванов едва не потерял равновесие. Из седла поручик не вылетел только потому, что схватился второй рукой за гриву. Из-за этого он чуть не обронил пистолет.

Селиванов не слышал свиста пуль. В ушах гудела кровь: видимо, его слегка контузило. По вспышкам он видел, что немцы начали отстреливаться. Последними мощными скачками конь добрался до мотоциклов и рухнул возле одного из них. Селиванов, почувствовав, что передние ноги коня начинают подгибаться, высвободился из стремян. Крупом конь врезался в коляску мотоцикла, чуть не перевернув его. Селиванова выбросило из седла, как камень из катапульты. Он пролетел над шеей коня и над мотоциклом, задев коленом руль. Выставив вперед руки, он попытался немного смягчить удар о землю и сгруппироваться, но падение вышло очень жестким. Воздух из легких вышел так быстро, будто они в нескольких местах прохудились. Сколько ни вдыхай теперь, они не смогут удержать и капли воздуха. Селиванов почти до костей стер сгибы пальцев на правой кисти. Она сразу же онемела, и ему казалось, что рука сломалась, потому что он услышал хруст. Почти сразу же он понял, что может двигать пальцами.

Пистолет валялся в траве. Селиванов схватил пистолет левой рукой. Боль в правой кисти была тупой, ноющей, так ломит кости у старых людей при перемене погоды. Он попробовал подняться, оперся на локти, но, когда начал подтягивать к ним ноги, резкая боль в колене вновь бросила его на землю. Поручик зашипел сквозь зубы, как змея, приготовившаяся к прыжку. В глазах потемнело, впрочем, он все равно ничего не мог рассмотреть сейчас, кроме обгоревшей земли. По цвету она почти не отличалась от пелены в его глазах. Пелена была даже гораздо интереснее. По краям она была мутной, и в ней то и дело вспыхивали крохотные искры.

Волна драгун нахлынула на мотоциклы, обошла их, точно прибой прибрежные скалы, вымывая притаившихся между ними немцев. Их осталось всего четверо. Поднимать вверх руки и бросать оружие они не стали. Они просто не успели подумать о том, что можно сдаться. Времени на размышления им никто не дал. Мотоциклы стали для них примерно тем же, чем были фургоны для поселенцев на Диком Западе, но они были слишком низкими, конь легко мог перепрыгнуть через них, а солдаты не успели выставить мотоциклы кругом.

Когда Селиванов сделал очередную попытку встать на ноги, опираясь теперь на мотоцикл, все уже закончилось. Он упустил большую часть сражения. Оно сохранилось у него в памяти лишь фрагментарно, какие-то перемешанные, не связанные между собой и незаконченные видения, словно кусочки разбитой мозаики: там взмах руки с саблей, в другом месте выставленная вверх винтовка, которой немец пытается закрыться от удара, в третьем – треснувшая каска и, наконец, труп на земле, а неподалеку от него несколько коней, потерявших своих хозяев, сбились в кучу и смотрят на дерущихся людей, не зная, что им делать дальше.

Поручик, почувствовал, что кто-то подхватил его и помогает подняться. Мир быстро стал приобретать более четкие очертания, но его тут же заполнило встревоженное лицо драгуна. Селиванов не сразу его узнал. Взгляд драгуна забегал по поручику, отыскивая раны. Рот Селиванова разрезала улыбка.

– Я не ранен, – прошептал он. Голос раздавался как будто со стороны, искаженный и далекий. Он не узнал его. Он даже не мог понять, сам говорит это или кто-то другой. – Какие у нас потери?

– Пять убито, пять легко ранено, один тяжело.

Селиванов, немного покачиваясь, сделал шаг вперед, боясь что в поврежденной ноге вновь проснется боль. Но то ли она задремала, то ли поручик уже привык к ее присутствию, по крайней мере, ему не пришлось стискивать зубы, чтобы справиться с ней.

– В лесу должны быть немцы, – сказал Селиванов, – с минуты на минуту они здесь появятся.

Первые сказанные им слова едва мог расслышать только помогавший поручику драгун, последние уже вполне были доступны всем остальным.

Русские спешились. Они ходили среди мотоциклов, проверяя, нет ли среди немцев раненых. Селиванов крепко сжал ладонями голову. Только сейчас он заметил, что потерял фуражку. Она валялась возле его ног. Пришлось нагнуться, чтобы поднять ее. Кровь прилила к голове и принесла вместе с собой пульсирующую боль. Селиванов быстро выпрямился, надел фуражку и зарекся в ближайшее время нагибаться, если на то не будет крайней необходимости.

Четыре все еще исправных мотоцикла с пулеметами могли стать прекрасным трофеем, если бы их удалось переправить через линию фронта. Сейчас же они были скорее обузой. Как это ни печально, но мотоциклы, придется уничтожить. Пулеметы можно снять, но они слишком тяжелы для коней, и те вряд ли смогут долго выдерживать дополнительную нагрузку.

Драгуны завели двигатели мотоциклов и откатили их подальше от леса. К ним прибавили грузовик. Пробитый резиновый баллон у него совсем стерся и едва не слетел с обода. Получилось что-то похожее на баррикаду, за которой могли спрятаться несколько солдат. Соорудить из трупов коней нечто похожее на бруствер они и не успели, так что этот ценный для укреплений строительный материал остался неиспользованным.

Ко все еще горящему мотоциклу не удавалось подойти ближе чем на пять метров, так сильно накалился вокруг него воздух и такой горячей была выжженная земля. Передвинуть его можно было только грузовиком, прицепив к нему трос. Селиванов не стал терять время: немцы могли застукать их как раз за этим занятием.

Русские наспех разложили под мотоциклами трупы драгун, попытавшись придать им позы, будто они готовятся к отражению атаки, стерли кровь с лиц друзей. Пальцы окоченели и никак не хотели ложиться на курки. Вблизи такой маскарад мог обмануть разве что слепого, но издали все выглядело вполне удовлетворительно. Даже если смотреть в бинокль, подвох заметишь не сразу. Драгуны вылили из баков горючее, забрали пулеметные ленты и спрятались в лесу. Селиванов рассчитывал еще и на то, что пилоты, если, конечно, они не сильно поранились при крушении, также вступят в сражение. В этом случае немцы окажутся в мешке, и тогда их сможет спасти только подкрепление.

Как только смолкли выстрелы, Эрих понял, что потерял мотоциклы. Это было обидно и несправедливо. Он сразу отмел мысль о том, что самокатчики могли отбить атаку. Но он понятия не имел, кто мог на них напасть. Догадка у него была. «Наполеон при Ватерлоо. Надо было добить Блюхера. Идиот».