Читать книгу - "Влюблённые - Лина Вальх"

К тому же он даже религию в твою честь не создаст.

Детектив ждал, медленно потягивая свой кофе из белой керамической чашки, не сводя с Уилла выжидающего взгляда. Часы противно щелкали на стене, а музыка в проигрывателе бездумно сменялась одна за другой под уверенным пальцем Уилла.

— Я бы на вашем месте очень хорошенько подумал, мистер Белл, чего вы хотите больше: комфортабельный одноместный номер с видом на океан или с видом на обтянутый проволокой внутренний двор.

— В следующий раз я буду разговаривать только в присутствии моего адвоката.

Голос Уильяма был тихим и хриплым, он скрежетал по горлу, разрывал его, и пришлось несколько раз с силой сглотнуть, чтобы избавиться от этого ощущения. Тупая боль разбивала виски. Ноги стали ватными и прилипли к полу — Уильям придержался за край стола, боясь рухнуть на пол прямо тут. И главным вопросом для Уилла оставался один:

Почему его так беспокоит то, что кто-то копается в его жизни?

— Что ж, дело ваше, — детектив улыбнулся, собирая все бумаги в стопку, и поднял на Уильяма взгляд. — Буду с нетерпением ждать следующей встречи.

Париж встретил его ванильно-сливовым запахом цветущих магнолий, тихим перешёптыванием безлюдных улиц и вонью заплывшей тиной Сены. Забавно, Уилл никогда не замечал подобного в родном Париже, заполненном ароматом выпечки и толпами мигрантов. Два одинаковых города, за пожелтевшими фасадами которых скрывалось гнилое нутро. Цветы не могли перекрыть гниющую рыбу, как и внешняя приветливость не могла отменить поджидавших за углом опасностей. Этот Париж был другим: ярким, переливающимся огнями, оглушающим. Он был столицей империи, услышав о которой в первый раз Уильям опешил и поспешил в книжный за географическим атласом. Этот Париж был кривым зеркалом его собственного мира, а родной страны и вовсе не существовало — только огромный кусок карты одного цвета с маленькими островами чуть выше Франции.

— Я сваливаю.

— Что? Нет, ты не можешь сейчас свалить!

Отражение быстро перескочило на дверцу шкафа и обиженно уставилось на него.

— Нет, Алан, могу, — раздражённо рявкнул Уильям. Руки тряслись, пока он спешно вытирал пыль с кухонных тумб, небольшого журнального столика и грустно обвисшего в углу цветка. — Не знаю, что ты там снова устроил за моей спиной и в какие картели вписался, но ты хоть знаешь, сколько мне грозит, если они вытянут в суд всё, что нашли на меня? Нет? — Он резко вскинул голову, так и замерев перед зеркалом с поднятой рукой. Алан стоял прямо напротив него, недовольно хмурился и, сложив на груди руки, смотрел бледными серыми глазами, на дне которых не было ничего, кроме детской обиды. — Так вот, могу с уверенностью сказать, что не одно пожизненное точно. Меня не прельщает идея сидеть за решёткой до конца моих дней. А наступят они очень и очень нескоро. Я уже был там один раз, и мне не понравилось. Ты хотя бы знаешь, что случилось спустя всего один день моего пребывания там? Нет?

— А я думал, тебе понравилось.

— Иди к черту, Ал. И даже не думай сейчас говорить мне, что в эту версию мира Ад не завезли. Я сомневаюсь, что он вообще существует. — Уилл принялся яростно натирать мутное пятно прямо в районе щеки Алана, периодически нервно пшикая на него средством для уборки. — Боже… Они вспомнили даже твоих шлюх, которых мне пришлось тащить из Монтаны, потому что тебе захотелось почувствовать сельской жизни! А почему не Лос-Анджелес или Аляска?

— Потому что если бы я захотел парня в юбке, я бы просто трахнул тебя. И насколько я помню, ты сам это предложил!

Если бы отражение можно было ударить, Уилл точно сделал бы это. Но вместо этого его щеки загорелись румянцем от возмущения, и он только сильнее начал натирать зеркальную поверхность, словно пытался проделать в Алане дырку.

— Ты невыносим, — он нервно смахнул несколько налипших пылинок с лица Алана, а затем присел на корточки, проходясь тряпкой по краям стекла.

— Я знаю. — Он лыбился, это слышалось в его голосе. И наверняка свой привычной мерзкой ухмылочкой с видом «Ну я же говорил, что все именно так». — Но это все еще не оправдывает то, что ты сбегаешь. А как же поддержка?

— У тебя прекрасный адвокат, — раздражённо рыкнул Уилл, безуспешно пытаясь избавиться от какого-то мутного пятна на зеркале. Кажется, оно было прямо в стекле, между несколькими слоями тонких пластинок. Он тёр стекло настолько яростно, что в какой-то момент ему послышался слабый хруст. — Уверен, он справится с таким лёгким делом, а присяжные поверят твоим невинным глазкам. Но я, пожалуй, пас. К тому же ты сам только говорил, что… ее нужно найти.

— Но я не думал, что ты так быстро примешься за дело! Тебя обычно с ровного места не сдвинешь, пока ты морально не соберёшься! И не три так сильно! Меня это начинает… интриговать.

Уилл поперхнулся воздухом и шлёпнул тряпкой по блестящей поверхности.

— Что ж, радуйся. Я морально собрался не встречаться с федералами. Так что не скучай. — Уильям резко подскочил на ноги. Пальцы разжались, выпустив влажную от моющего средства ткань. — И в следующий раз предупреждай, если организуешь очередную подпольную группировку с криминальными целями. Я хотя бы буду осторожен со своими делами.

— М-м-м, мой милый маленький Уилл занимается чем-то незаконным? — елейным голос мурлыкнуло отражение, или скорее образ? Алана. — Надоело играть в хорошего мальчика?

Сдержать тяжелый вдох оказалось трудней, чем Уильям мог себе когда-нибудь представить. Хороший мальчик. Последним человеком, кто считал его хорошим мальчиком, была его… Нет, мать никогда не считала его хорошим мальчиком. Он был ее сыном, гордостью, надеждами. Но никогда не был хорошим. Нет. Анна. Кажется… ее звали именно так.

Или это была Маргарет?

Уилл нахмурился. Он помнил. Или по крайней мере пытался. Но лишь глядя на холодные и безмолвные каменные плиты. Тишина в голове приносила облегчение, стоило ступить с гравийных дорожек на мокрый городской асфальт. Он хотел помнить, но забвение было слишком сладким и манящим, чтобы не поддаться ему. Он забывал. И от этого становилось свободней дышать.

— Хорошие мальчики любят девочек, заводят семью и детей к тридцати. И не сводят своих родителей в могилу. Я определённо не хороший мальчик и никогда им не был. Глупо ожидать от меня покорности, раболепия и смирения. Я стряхивал с людей