Читать книгу - "Товарищ Брежнев. Большой Сатурн - Дмитрий Абрамов"

В туалет. Второй шнур. Хитрый узел на перемычке. Спуск вниз. Земля. Камни. Но здесь уже можно стоять и даже осторожно спускаться дальше. Рывок. Второй шнур упал. Джонс нашёлся сразу. Стонет. Мешки пришлось поискать. Джонса чуть придушить. Чтоб не стонал и не очнулся. Мешки связать между собой и на шею. Джонса на закорки. В руки винтовку и вперёд.

Молодой организм кряхтел и скрипел, но упрямо удалялся от обители святого отшельника и грешного короля. В середине ночи Геворк наткнулся на развалины древнего акведука. Выбрал наиболее сухое место под древними камнями и спрятал под ними мешки с архивом разведшколы. Осмотрелся, тщательно запоминая ориентиры. Пописал на дорожку. И продолжил путь втроём. Он, Джонс и винтовка.

Под утро Геворк вышел к небольшой рыбацкой деревушке. Греческой – судя по кресту на небольшой часовенке. У деревянного пирса покачивалось два мелких кораблика. Один парусный, а второй явно имел ещё и двигатель.

Хорошо иметь богатого отца. Геворк не был моряком, но у отца была хорошая яхта, и азы морской науки Геворк освоил. Полчаса ушло на то, чтобы разобраться с двигателем и управлением. В баках на две трети солярка. До Египта 300 миль, должно хватить. Последний взгляд на остров и в море.

2 января, 1943 год, г. Мидделбург, ЮАС.

Утром Роби повели на допрос. Отец прислал хорошего адвоката. На допросе, который вёл сам прокурор города, Роби признал свою вину и выразил желание сотрудничать со следствием.

– Да, сэр. Я руководил этой бандой. Нас было двенадцать. Десятерых вы взяли. Один умер в саванне от ранения. Больше никого в банде не было. Да. Мы грабили банки. Не знаю, почему они молчат. Я готов показать тайник в саванне, где спрятаны деньги. И я готов показать, как мы готовились к ограблению банка. Кто что делал. Нет, мы не нацисты. Против англичан ничего не имеем. У меня отец служит в вашей полиции. Да, были нужны деньги. Увлеклись этим делом.

Лейбрандта увели в камеру. А адвокат с прокурором задержались.

– Когда вы планируете вывезти моего подзащитного к тайнику?

– А с какой целью вы интересуетесь?

– Я тоже хочу принять участие. Но у меня много других дел, и я бы хотел всё заранее спланировать.

– Пока не знаю. У меня тоже дел не меньше вашего. Пусть посидит пока. Тайник никуда не денется. Через неделю, наверное, определюсь с датой.

– А к банку вы их повезёте?

– Кого их?

– Ну как же. Всю банду.

– Зачем? Лейбрандт всё сам покажет.

– Но они же могут на суде от всего отказаться и начать всё валить на моего подзащитного.

– Нет. Я такую толпу из тюрьмы не потащу.

– Но как же, сэр…

– Нет. Об этом не может идти даже речи. Всего доброго.

4 января, 1943 год, г. Москва.

Утром за Васильевым пришёл посыльный. Чуть позже забрали Зиберта. Видимо, новые назначения мужиков ждут. А у меня появилось время подготовиться к встрече со Сталиным. Ломал голову, выковыривал из памяти затерянную информацию, пытался сложить всё в удобоваримый вид. Ладно, посмотрим, что получится. Только начало получаться что-то связное, стук в дверь. Посыльный за мной. Направление на обследование в Московский коммунистический госпиталь Красной Армии, будущий госпиталь Министерства обороны имени Н. Н. Бурденко, привёз. Торопит.

Делать нечего, поехали. Всех, что ли, генералов обследуют? Здоровье ихнее беспокоит?

Врачи порадовали. Рентген, кровь и другие субстанции на анализ взяли оперативно. Комиссия из разных специалистов, во главе с самим великим Николаем Ниловичем Бурденко часа два меня прощупывала-простукивала-осматривала и нашла моё здоровье идеальным. В составе комиссии неожиданно увидел Татьяну. Ту самую рыжую стервочку-лань из госпиталя в Орджо. Вместе с остальными пальпирует моё мускулистое тело и украдкой от коллег, наклонившись надо мной, облизывает язычком свои аппетитные губки. От эрекции спасает присутствие рядом какой-то старушенции, на которую получается переключить внимание. Вроде только недавно в Крыму… пересекались, а она уже в Москве. Улучив момент, когда обследование закончилось и светила медицины начали расходиться, задаю вопрос: какими судьбами?

Оказывается, приехала в Москву за новым назначением, и, пока без дела была, припахали её обследовать ветреного полковника, сбежавшего от доверившейся ему невинной девушки. Если б товарищ Сталин знал эту душещипательную историю, то никогда бы не сделал этого вертихвоста генералом. Но она, так и быть, готова забыть бесчувственного полковника-генерала и жить дальше наедине со своей печалью и разбитыми девичьими мечтами.

Бухаюсь на колени и прошу прощения. Приглашаю в ресторан. Она милостиво соглашается. Вспоминаю, что мне сегодня к Сталину и вряд ли в ресторан сегодня успеем. Переношу поход на попозже. Выслушиваю про обманщика и растлителя. Получаю очередное прощение. Обещаю, как только разгребусь с делами, – сразу её найти. Она не надеется на мои обещания, но не лишает меня на прощание долгого и страстного поцелуя. Всё, время на исходе, мне пора в Кремль.

Хорошо, что порученец с машиной меня ждёт. От Лефортова до Кремля пешочком далековато топать. В Кремль заезжать не стали. Вышел из машины на Никольской. Пересекаю вдоль Красную площадь. Несколько проверок документов, и без десяти восемь я в приёмной Верховного. За пару минут до восьми Поскрёбышев по телефону сообщает обо мне Сталину и предлагает мне войти.

Вхожу. Представляюсь. В кабинете, кроме Сталина, Василевский и Берия. Сталин здоровается, протягивает руку и предлагает садиться.

– Расскажите нам, товарищ Брежнев, как вы представляете дальнейшее использование вашей бригады.

– Товарищ Сталин, считаю, что бригада в ходе операций по освобождению Ростова и Крыма приобрела уникальный опыт рейдово-диверсионных действий в тылу противника в отрыве от основных сил фронта и баз снабжения. В связи с этим думаю, что будет неэффективно использовать бригаду как линейную часть на фронте. Боевой опыт и оснащение бригады позволяет её использовать для прерывания путей снабжения войск противника при условии активных действий на данном направлении и основных наших сил. Бригада способна захватить в тылу противника один крупный город, областной центр или 2–3 небольших города, районных центра и удерживать их в зависимости от возможностей противника и поддержки основных наших сил от 3–4 дней до 2–3 недель.

– И где же вы видите в настоящее время возможность такого применения бригады? – кивает Сталин на большую карту, висящую на стене.

– Не знаю планов Генерального штаба на ближайшее время. Но думаю, что рейд по маршруту: Ильмень-озеро – Псков – Рига вполне по силам бригаде. И если основные силы фронта поддержат бригаду, то рейд вполне имеет шансы на успех.

Сталин переглядывается с Василевским.

– А почему не Псков – Нарва, товарищ генерал? – задаёт вопрос Василевский.

– А зачем брать Нарву? От Пскова до Нарвы столько же, сколько от Пскова до Риги. Если держать Псков, то мимо Риги немцы из-под Ленинграда и от Нарвы всё равно не пройдут. Там все дороги упираются или в Псков, или в Ригу. И потом, Рига – всё-таки более глубокий тыл для немцев. Чем дальше в тыл, тем меньше подвижных соединений противника, да и вообще боевых частей. А с тыловыми и полицейскими частями танковая бригада разберётся без проблем.