Читать книгу - "Синдром Кандинского - Андрей Саломатов"

На лавочке у подъезда между чахлыми кустами отцветшей сирени сидели две старушки с насупленными лицами доморощенных контрразведчиков. Издалека завидев незнакомого гражданина, они обменялись короткими фразами и потом не спускали с него глаз до самого исчезновения Толстикова в подъезде. Но прежде чем войти в дом, Сергей Павлович обратился к ним за помощью.

— Здравствуйте, — мягко поприветствовал он старушек и, не дождавшись ответа, спросил: — Вы не скажете, в какой квартире живут Бурыгины?

Пожилые женщины еще крепче сжали губы и после минутной паузы, когда Толстиков отчаялся услышать ответ, одна из них недружелюбно проговорила:

— Нет здесь таких.

— Понятно, — без тени обиды или раздражения сказал Сергей Павлович и направился к дверям.

В пяти первых квартирах Толстикову не открыли. Зато из шестой вышел очень колоритный человек в трусах и майке. На вопрос о Бурыгине он заявил, что впервые слышит эту фамилию и вообще приехал сюда из Белоруссии всего на три дня, погостить и поискать работу. И только на предпоследнем этаже Сергею Павловичу попалась словоохотливая женщина. Она сказала, что живет здесь недавно и ни о каких Бурыгиных никогда не слышала. Затем, прикрывая рот ладонью и тревожно озираясь, она стала шепотом рассказывать о жильцах первого этажа, да с такими подробностями, что Толстиков кряхтел от смущения и все ждал, когда можно будет вставить последнее «прощай» и откланяться. А женщина перешла на жителей второго этажа, потом третьего, и так до тех пор, пока не прозвучала фамилия Сидоров. Тут-то Сергея Павловича и осенило — он вспомнил, что Александр Матвеевич жил здесь под чужим именем.

— У него слепая жена? — перебил Толстиков рассказчицу.

— Точно, — обрадовалась женщина. — Слепая, как сова. А сам он какой-то очень странный и даже неприятный. В отличие от вас. Знакомств ни с кем не заводит. Приходит с работы… а может, и не с работы, шмыг в дверь, только его и видели. Очень подозрительная личность.

— Спасибо, — поблагодарил Сергей Павлович за комплимент и, не давая ей развить тему об остальных странностях покойного и своих достоинствах, поинтересовался: — А в какой квартире они живут?

— Прямо надо мной, — ответила женщина и удивленно спросила: — Так вам кто нужен, Сидоров или Бурыгин?

— Вообще-то, мне нужна супруга Сидорова — Надежда Андреевна. Я из профсоюзного комитета консервного завода, — соврал Толстиков, чтобы не объяснять, какое отношение имеет погибший Александр Матвеевич к бывшему мужу слепой. — Там работает ее супруг, а Бурыгин — это двоюродный брат Сидоровой. Она очень долго его разыскивала. И вот он нашелся аж в самой Америке. У меня для нее письмо.

История об американском брате вполне удовлетворила всезнающую соседку Надежды Андреевны, и Сергей Павлович поспешил откланяться. Тепло попрощавшись, он поднялся на следующий этаж и позвонил в квартиру.

Открыли ему не сразу. Некоторое время из-за двери слышны были шорохи и шлепанье босых ног. Затем дверь чуть приотворилась и приятный женский голос спросил:

— Вам кого?

— Надежду Андреевну Сидорову, — ответил Толстиков и пояснил:

— Я от вашего мужа, Александра Матвеевича.

Супруга Бурыгина оказалась немолодой женщиной со слоновьими ногами и большим студенистым телом, которое колыхалось от малейшего шевеления. Чтобы сильно не раскачивать телеса, она перемещалась по квартире медленно и степенно, отчего походка ее напоминала движение тяжелого боевого корабля.

Судя по всему, Сергей Павлович оторвал хозяйку от мытья пола — в прихожей стояло ведро с грязной водой и тряпкой.

Вытерев руки о фартук, слепая познакомилась с внешностью гостя. Она тщательно ощупала его лицо, и Толстиков покорно выдержал эту неприятную процедуру. Он лишь заметил про себя, что ее мясистые ладони — сырые и пахнут половой тряпкой.

Хозяйка пригласила Сергея Павловича в комнату, и он покорно последовал за ней. Про себя Толстиков отметил, что квартира у Сидоровых чистая и уютная, хотя и видно, что здесь проживает незрячая. На стенах висело много семейных фотографий с подписями чернилами и на брайле.

По дому хозяйка передвигалась уверенно, и только остановившийся взгляд напоминал о том, что она ничего не видит.

— Я к вам от мужа, — волнуясь, напомнил Сергей Павлович и торопливо добавил: — От вашего мужа.

Толстиков присел на краешек дивана, Надежда Андреевна расположилась напротив. Она смотрела прямо перед собой, чуть левее его головы, и ждала продолжения беседы.

— Говорите, говорите, — подбодрила она гостя.

— Он погиб, — с трудом выдавил из себя Сергей Павлович, и после этих первых, самых трудных слов ему стало немного легче. — Погиб у меня на глазах. Понимаю, как вам больно. Примите мои искренние соболезнования.

— Погиб, — прошептала хозяйка, и глаза ее наполнились слезами.

— Взрыв на заводе, — пояснил Толстиков. — Александр Матвеевич успел продиктовать для вас прощальное письмо.

Оба немного помолчали. Сергей Павлович переживал за овдовевшую слепую женщину и ждал, когда ему будет позволено читать. Хозяйка же привыкала к мысли о смерти мужа и пыталась справиться с душившими ее слезами. Наконец она попросила:

— Читайте.

Письмо произвело на вдову сильное впечатление. Она даже поднялась и, словно зрячая, взад-вперед заходила по комнате.

— Он не успел закончить, — сказал Толстиков. — Умер фактически у меня на руках.

— Да-да, — рассеянно произнесла Надежда Андреевна и подошла к книжному шкафу. Она отодвинула стекло, уверенно достала первый том «Библиотеки отечественной фантастики» и перелистала его. Забрав оттуда деньги, Надежда Андреевна поставила книгу на место и потянулась за двенадцатым томом Чейза.

Пораженный тем, как слепая женщина хорошо знает расположение нужных книг, Сергей Павлович отложил письмо, которое все это время вертел в руках. Он раскрыл было рот, чтобы предложить помощь, но не успел.

— Я не слепая, — неожиданно призналась Надежда Андреевна. Она достала из книги пятьдесят долларов, сунула в карман засаленного халата и поставила книгу на место. В этот момент Толстиков вспомнил, что и сам он никакой не глухонемой, но в его обмане прослеживалась хоть какая-то логика. Здесь же он терялся в догадках. Зачем было жене Сидорова прикидываться слепой, он понять не мог.

— Да и не жена я Сидорову, — будто прочитав его мысли, сказала хозяйка.

— Простите, которому из них? — спросил Сергей Павлович.

— Обоим, — принимаясь за следующую книгу, ответила она. — И зовут меня не Надежда Андреевна, а Любовь Степановна Смурнова.

Это удивительное признание заинтересовало Толстикова, и, справившись с изумлением, он деликатно поинтересовался:

— А для чего нужен был… — Сергей Павлович поискал подходящее слово, но не нашел и бросил бесполезные поиски. — М-м… с позволения сказать, этот маскарад?