Читать книгу - "Дети Доброты - Мила Бачурова"

Когда до Серого дошло, что он мёртв, внутри будто что-то оборвалось. До сих пор происходящее казалось дурным наваждением, обычной неприятностью, которую надо просто пережить — и идти дальше. Не бывает такого! Не умирают люди от желудочных спазмов! Но Николай лежал на полу и не шевелился.

Серый вытащил его во двор, под навес — не знал, куда ещё тащить.

«Обычно мы оставляем человека здесь — до тех пор, пока не заберут близкие. Но...» — Мария беспомощно огляделась по сторонам. Лечебница была забита людьми так, что на полу едва оставалось место, куда наступить.

Серафима, кажется, от суеверного ужаса вовсе лишилась дара речи. Никто, кроме Серого, из лечебницы выйти не мог, на улице уже вовсю светило солнце. А он с трудом заставил себя вернуться.

«Кто ещё? — стучало в висках. — Кто, мать вашу, следующий?!»

Но обошлось. Смертей больше не было. Люди, преодолев кризис, начали приходить в себя.

Серый оставался в лечебнице до конца. До того, как они с Марией проводили последнего больного.

Уставшая, одуревшая от всего, что навалилось, Серафима уже час как спала. Присела на кушетку передохнуть и тут же уснула. На ногах остались Серый, Мария и Эри. Все втроём вышли на крыльцо.

— Они ведь... больше никогда не придут?

Эри смотрела на то, как соседи ведут под руки Наталью. Она, кажется, пока толком не осознавала, что случилось с мужем. Тихо, безропотно, позволила себя увести.

— Нет, — процедил Серый. — Их наказала Мать Доброты. Слышала же. Пошли домой. Сердцем чую, скоро к нам Георгий пожалует.

— Стойте, — Мария вдруг тронула его за руку. — Ты ведь так не думаешь? Что это наказание Матери?

— Какая разница, что я думаю? — Серый вдруг почувствовал, до чего он устал.

Не только от того, что сутки провёл на ногах. От непроходимой тупости, от неумения слышать, от нежелания смотреть по сторонам... От всего.

— Видела, как мухи, когда в дом залетают, о стекло бьются? Вот и я сейчас, как та муха... Задолбало. Молитесь дальше своей Матери, ну вас на хрен.

— Я ничего не говорила о Ней, — Мария не выпускала его руку. — Скажи. Ты ведь знаешь, почему заболели люди?

— Не знаю, свечку не держал. Только догадываться могу.

Мария смотрела по-прежнему внимательно и пытливо. Серый вздохнул.

— Слушай, ну ты же умная баба. Неужели сама не поняла? Никакая это не болезнь! Людей отравили.

— Кто?

— Тот же, кто травил скот, — жёстко проговорил Серый. — Кто опрыскал ядом деревья. Кто стрелял в Джека. Кто-то, кто настолько нас ненавидит, что ради своей ненависти готов на всё! Мне откуда знать, кто это? Это ты всю жизнь здесь живёшь, не я.

Мария отвела глаза. Пробормотала:

— Но, если ты прав... Как? Отравить можно через еду или питьё. Но все эти люди живут в разных домах! Они ели разную пищу. А заболели одновременно.

— И всё, что у них есть общего — уколы, — кивнул Серый. — Значит, отрава в них. То есть, выходит, это я всех потравил... Логично, чё. — Дёрнул Эри за руку: — Пошли отсюда.

— Нет! — Эри сердито вывернулась. — Не смей сдаваться! Думай. Если мы поймём, как отравили людей — может, догадаемся, кто это! И докажем, что никакая Мать никого не наказывала.

Мария кивнула:

— Девочка права. Нужно хорошенько подумать.

Серый понял, что от него не отстанут. Уселся на ступеньку. Буркнул:

— Джек, всё-таки, очень умный человек. Всегда говорил: одна баба — хорошо, а две — неудобно. Х*й не натрёшь, так мозги вынесут.

— Перестань, — вздохнула Эри. Села рядом с ним. — Лучше подумай. Что может быть общего у этих людей? Помимо уколов?

Серый пожал плечами.

— В одну баню ходили? В одной речке купались? Одну козу за вымя дёргали? Хрен его знает! Говорю тебе, не варит башка.

— Чай, — вдруг сказала Мария.

Серый сначала не понял. А потом увидел, куда смотрит женщина. Под навесом в углу двора, рядом с дровницей, стоял самовар.

***

— Никуда мы не пойдём.

Георгий, как Серый и ожидал, не замедлил явиться. На этот раз сам — Марию то ли пожалел, женщина с ног валилась от усталости, то ли нести чужакам очередной ультиматум она отказалась.

— Джек ушёл, и хватит с вас.

— Как это? — такого Георгий явно не ожидал.

Постная мина, с которой объявил: «Матери Доброты не нравится то, что ты делаешь. Вам нельзя больше оставаться здесь» сменилась искренним недоумением.

— Как так — не уйдёте?

— А вот так. — Серый, сидящий на лавке у стола, откинулся спиной к столешнице. Небрежно забросил руки за голову — изо всех стараясь не показать, как ему хреново. — Не уйдём, и всё. Не нравится — попробуй, выгони.

Серый блефовал. Чувствовал он себя слабее новорожденного котёнка, Георгий мог бы вышвырнуть его за порог единственным пинком. Вся надежда была на то, что сам ультиматист об этом не догадывается. Ну, и на то, что в принципе не привык решать проблемы таким способом — о себе и любом из жителей Цепи Серый точно знал, что подобную наглость не потерпели бы. Начни он так хамить в родных краях, наваляли бы — мало не покажется.

А Георгий нерешительно перетоптался с ноги на ногу. Он, похоже, понятия не имел, как реагировать.

— Люди будут недовольны, — выдал наконец.

Серый издевательски развёл руками:

— Соболезную. Пусть чайку с мятой попьют. Всё у тебя? А то мы спать собирались. Я, если кто-то не заметил, сутки вокруг ваших больных плясал. И она тоже, — Серый кивнул на Эри.

Георгий перевёл взгляд на девушку. Лицо немного смягчилось — Эри была единственной из «чужаков», на кого смотрел без настороженности. И придумал:

— Да. Вам надо отдохнуть! — Аж лицом просиял. Ухватился за возможность отложить сложное решение на потом. Снова повернулся к Серому, присмотрелся внимательнее. — Ты, и правда... странный какой-то.

— Надо, ага, — кивнул Серый. — Как наотдыхаемся, скажем. А пока топай. Храни тебя Мать Доброты.

— Храни вас Мать. — Георгий ушёл.

Эри бросилась к Серому:

— Как ты?

Он, с трудом сдержав стон, скрючился на лавке.

— Больно?

— Приятно, блин... — Серый тяжело дышал.

— А я говорила, — упрекнула Эри.

— Фигню ты говорила. Как бы