Читать книгу - "Де Бюсси - Анатолий Матвиенко"

– Держи! В открытом и честном бою не поможет. Но в схватках, как под Вавелем было – самый раз. Закажи дома кузнецам еще штуки три, обязательно одинакового веса и упражняйся. Никому не показывай!

В мозолистой лапе витязя смертоносный метательный снаряд выглядел игрушкой.

– Научил бы, как кидать…

– Ты видел. Главное – кистью, а не плечом. Резко, неожиданно. Пробуй левой рукой, не только правой.

– Так я не…

– Знаю. Мне тоже трудно было поначалу. Но штука хорошая. В правой шпага или сабля, делаешь низкий обманный выпад, противник опускает клинок, чтобы отразить, ты его с левой в лоб – на-а-а! И заказывай панихиду.

Он осторожно завернул подарок в тряпицу.

– Благодарствую. Однако нам пора.

– Бери на юг, большим кругом к Черному морю.

– К Балтийскому ближе. Со шведами мир, пройдем.

– Павел, декабрь начался, на Балтике восточные порты замерзнут. Не поскачешь же по морскому льду!

– Все-то ты знаешь, брат… Хоть и я многому у тебя научился. Прости, если что не так.

– Это ты прости. И за казаков свечку поставь от меня, как зайдешь в православный храм.

– Сам поставь. Храмы разные – Бог един.

Московит не уставал меня удивлять, хоть столько недель вместе. За такое свободомыслие запросто сложить голову на плахе! Но Павел знал, с кем можно, а где лучше держать язык на привязи.

Он обнял меня и трижды облобызал. В Париже я ненавидел мужские ласки напомаженных придворных, от них за версту воняло голубизной. Но у Павла вышло просто и сердечно, действительно по-братски. А в Литве я собирался травануть его и казаков да деньги забрать… Срамота!

– Даст Бог – свидимся, воевода. При любой оказии весточку передам. Но редко кто из Парижа к вам путешествует. Прощай!

Скорее всего, его самого занесет в Париж некая миссия вроде «атташе по культуре», я буду ждать. Меня же вряд ли кто ждет.

Сначала это неприятное предчувствие подтвердил Ксавье Бриньон, хозяин бакалейной лавки на первом этаже дома по улице Антуаз, где я снимал у него квартиру на втором. Меня насторожило присутствие трех лошадей у коновязи, сам Ксавье всегда держал единственную. Следующим сигналом стал испуганно-изумленный взгляд прохвоста, когда я вступил в лавку, протиснувшись мимо двух утренних посетительниц.

– Сеньор де Бюсси! Какая неожиданность! Какая… гм… приятная неожиданность! Мы почти уже уверовали, что вас убили проклятые ляхи. Бог миловал…

– Меня – миловал. Жаку не повезло. Пока не найму нового лакея, прикажите жене быстро сделать мне ванну, протопить камин и расстелить постель. Да, и завтрак – я устал и голоден с дороги.

Немецкая серебряная монетка катнулась через стол, с лихвой покрывая дополнительные хлопоты. Надо съездить домой. Урожай года продан, доход с поместий позволит прожить год без сомнительных карточных подвигов.

Круглое лицо хозяина сморщилось передержанным печеным яблоком.

– Как хорошо, что вы вернулись, сеньор… Вот только квартирку эту я снова сдал – галантерейщику из Тулона, он перенес дело в Париж и переехал с семьей… Не обессудьте!

Меня разобрал смех. Я дюжину раз стоял на краю гибели, дрался и выживал в безнадежных схватках, нажил врагов среди самых влиятельных лиц Восточной Европы, а это лавочное ничтожество смеет мне ставить палки в колеса?!

Посетительницы с визгом покинули торговую точку, когда я сгреб Ксавье за ворот и подтянул его морду к столешнице прилавка, где ее заботливо поджидал кинжал, упершийся кончиком аккурат во второй подбородок мошенника. Аромат бакалейных припасов моментально дополнился сортирной ноткой, подлец испортил воздух со страха или даже нагадил в штаны.

– Пощадите, сеньор!.. Немедля же выкину их на улицу!

Если он надеялся, что моя хватка ослабнет, а острие прекратит колоть его жиры, то просчитался.

– Они заплатили вперед?

– Да…

– Тогда поступаем иначе. Выметайся из своей спальни, ее занимаю я. Сам болтайся где хочешь – в лавке или в конюшне, мне все равно. Ищи жилье галантерейщику!

– Но, сеньор… Ой, больно!

Тонкая струйка крови потекла на воротник. Отпустил толстяка на вершок, перестаравшись. Не ровен час, проткну ему язык через шею – как эта шельма будет врать покупательницам?

Квартирантов он вселил в сентябре, когда Генрих вернулся в Париж, за два месяца напутешествовашись по Европе в свое удовольствие, все его вопли о необходимости скорейшего возвращения во Францию оказались сотрясением воздуха.

– Я платил тебе до Рождества. Значит, сукин сын, плата за сентябрь, октябрь и декабрь идет в счет трех месяцев следующего года.

– Но мне же им деньги возвращать…

– Избавь меня от своих проблем и скажи спасибо за доброту, что просто не вспорол тебе зоб. Но доброта может исчезнуть, если бадья с водой, постель и завтрак заставят меня ждать!

Остаток дня провел в хлопотах у портных. Германское платье добротное, но кардинально отличается от французского. Еще смешнее было бы сохранить казацкое одеяние а-ля рюсс!

Жизнь далека от совершенства, но я дома… Пусть мне здесь и не рады.

В Лувре меня встретили ободряющие улыбки королевских гвардейцев. Стоящие в карауле, особенно кто прошел краковскую эпопею, плюнули на устав и пожали мне руку. Даже де Ларшан, инспектировавший стражу у апартаментов Анжу, не сделал им замечания, только уволок меня в сторону.

– Луи! Слава богу. Я уж пробовал уговорить Генриха кого-то послать за тобой, но… Ты понимаешь.

– Догадываюсь.

– Потом обсуждали с Келюсом и Шико.

Вот молодцы! Они мужественно обсуждали планы, потягивая вино у каминов в обществе парижских красоток. А я, оставленный заложником их возвращения, гнил заживо. Даже воришка Зенон, мне совершенно не друг и вообще сословия «подлого», то есть безродного, проявил стократ большее благородство, заплатив головой! Таков естественный отбор согласно теории дедушки Дарвина, смелые и честные погибают, ограничивающиеся «обсуждением» благополучно живут дальше, оставляя столь же осторожное потомство.

– Понятно. А дальше?

– Прости, я должен обойти посты. Обожди здесь! Позову Шико, он введет тебя в курс.

Я принялся ждать. Мерить шагами коридор и снова ждать. И это около покоев Анжу, где практически жил, наведываясь в квартиру на улице Антуаз раз или два в неделю, в остальное время изображал Генриху компанию – в развлечениях, играх, распутстве и изредка даже в государственных делах! Теперь мне лучше не входить, обождать снаружи?

– Де Бюсси! Друг мой! Я боялся поверить де Ларшану…

Шико обнял меня столь же сердечно, как Павел при расставании, но почему-то в искренность русского верилось больше.