Читать книгу - "Крымская война. Попутчики - Борис Батыршин"

I

16-е сентября 1854 г.

Гидрокрейсер «Алмаз»

лейтенант Реймонд фон Эссен

- Ну и кто вы есть после этого? Армеуты, папуасы, колец в носах не хватает! Ну ладно, дома безобразили - могу понять, хотя тоже свинячество. Но здесь-то, перед предками - как вам только не совестно? Вот ты, Кобылин, скажи - как тебя, храпоидола, после такого земля носит?

Летнаб, переминался с ноги на ногу. Он старался изобразить крайнюю степень раскаяния, но безуспешно - мешала скошенная на сторону физиономия. Глаз затек, почернел, нос увеличился по крайней мере, вдвое, бровь, залепленная пластырем, набрякла над почерневшим веком. Правую руку, с разбитыми костяшками и опухшим запястьем, Кобылин держал на отлете.

- И какой из тебя наблюдатель? Нам, может, завтра лететь, а что ты таким глазом разглядишь? А ты, Рубахин, не прячься, покажись! Или думаешь, забыл о тебе? Нет, мер-р-рзавец, не забыл! А что рожа у тебя меньше расквашена - так это, знаешь ли, и поправить недолго!

Моторист, прятавшийся от начальственного гнева за широкой спиной летнаба, только икнул. Он, разумеется, не верил, что Эссен прибегнет к мордобитию. Не принято это: выбранить, упечь на гауптвахту, но чтобы в рыло - ни-ни. Не крупа пехотная, не матросики, - авиаторы, белая кость!

Вина этих двоих была очевидна, даже по либеральным меркам, принятым в авиаотряде. Накануне, когда офицеры в очередной раз отправились на корниловский флагман, летнаб с мотористом отправились в город. Требовалось проследить за тем, как в кузнице военного порта изготавливают опытовую партию флешетт (заказы на них с утра распихивали по всему городу). Кузнецы Севастополя, забросив все дела, перековывали подковные гвозди и строительные костыли в грубые стрелки, которым предстояло пролиться смертоносным дождем на головы французов, турок, англичан, сардинцев. Рубахину с Кобылиным доводилось видеть флешетты фабричного изготовления еще на той войне, а летнаб не раз сбрасывал их стрелки на головы турок.

Работа в портовой кузне спорилась, флотский унтер, приставленный следить за заказом, в подгоняльщиках не нуждался. Придравшись для порядку, к какой-то ерунде, Кобылин с Рубахиным отправились на следующий «объект» - в мастерские крепостной артиллерии, расположенные водном из фортов.

Если бы, отправляясь в командировку, авиаторы надели обычную форму - кожаные куртки-регланы, фуражки английского образца, английские же башмаки с кожаными крагами и галифе - глядишь, и обошлось бы. Уж очень отличался этот облик от привычного вида гарнизонных солдат и матросов. В Севастополе каждая собака знала о гостях из грядущего, и ни один патруль не посмел бы их тронуть. Но Зарин, отправляя команды в город, не желал, чтобы те стали предметом повышенного внимания. А потому, мотористы и летнабы, в массе своей, состоявшие в унтер-офицерских чинах (Кобылин с Рубахиным, к примеру, носили лычки мотористов первой статьи), одевались поскромнее - в робы и форменки. Они и в таком виде отличались от местных, но все же, разница не так бросалась в глаза. И все бы ничего, если бы «командированные» не собрались отдохнуть от трудов самым что ни на есть российским способом...