Читать книгу - "Щитом и мечом - Дмитрий Дашко"

– Сапежского разыскали, – гаркнул у меня над ухом капрал. – Если надо допросить, токмо прикажите, мои люди его вмиг в чувство приведут.

– Веди к нему, – сказал я.

Атаман валялся бесчувственной колодой. Драгуны уже избавили его от неплохой коллекции оружия: трёх пистолетов (все заряжены), кривой турецкой сабли (явный трофей), кинжала и даже… гранаты.

– Гренадер, – хмыкнул Иван.

– В телегу его, – велел я. – В охрану пять драгун. В разговоры с разбойником не вступать. Кто ослушается – сядет в острог вместе с ним.

Над телом Сапежского склонился солдат в потёртом кафтане. В глаза бросились его заштопанные чулки и заплата на колене. Капрал виновато повёл плечами: дескать, жалование поступает не исправно, выкручиваемся как можем.

И тут разбойник ожил… Никогда не ожидал такой прыти от одноногого инвалида, ещё не оправившегося от ран. Солдатик улетел куда-то за спину, а в руках Сапежского оказался его пистолет. Грянул выстрел. Иван ойкнул, схватился за левое плечо. На камзоле начало проступать тёмно-красное пятно.

Ещё секунда, и перед нами поднялся столб земли и пыли, заслонив всё ещё лежавшего атамана. Гранаты он бросал умело. Осколками зацепило ещё двух наших. Они рухнули на траву, крича от боли.

Не дожидаясь новой пакости от злодея, я кинулся вперёд, на бегу споткнулся и, не устояв, буквально пролетел по воздуху и свалился рядом с Сапежским, клацнув зубами.

– Смерть тебе, сука, – прохрипел он. – Я тебе все кишки выпотрошу!

– Пошёл ты!

Мы вцепились друг в друга, я вдруг почувствовал резь в боку, но не стал обращать внимания. Клубком прокатились несколько метров, врезались в клетушку возле кабака, с крыши попадала труха, забивая глаза и нос.

– Не стрелять, – зычно крикнул капрал. – Кому говорю! Сыщика пораните!

Что-то снова кольнуло меня в бок, будто невидимая оса. Я успел бросить короткий взгляд. Сапежский вознамерился выполнить своё обещание – выпустить мне кишки, у него был ножик с маленьким, но всё равно опасным лезвием. Именно оно дважды погрузилось в моё тело. В пылу схватки эти удары показались мне не слишком болезненными.

Я вскипел, неимоверными усилиями заставил Сапежского выпустить нож, перехватил оружие и всадил ему в грудь по самую рукоятку. А потом с чувством выполненного долга откинулся на спину.

– У вас кровь, – произнёс кто-то, кажется, капрал.

Я улыбнулся:

– Ерунда, царапина! Как Иван?

– Я тут, братишка.

Он подошёл ближе, продолжая держаться за плечо.

– Штука неприятная, конечно, но ничего, оклемаюсь потихоньку. Пуля навылет прошла. Вот с солдатиками хуже: одного наповал. Упокой, Господь, его душу!

Иван посмотрел на неподвижно лежащего атамана.

– Готов?

– Полностью. Уже докладывается в небесной канцелярии. Там ему пропишут котлы со смолой да раскалённую кочергу в задницу. Заслужил, скотина.

Трупы перегрузили на телегу. Нас с Иваном наскоро перевязали. Я бы мог ехать верхом, но предку это было противопоказано, так что я составил ему компанию. Мы тряслись на одной подводе, тихо разговариваясь. Иван слегка побледнел от потери крови. Третья телега везла Фёдора Прокопича, который постепенно оживал и всё больше начинал походить на прежнего себя.

В канцелярии его давно поджидала супруга. Она сразу же захлопотала над ним, как наседка. Пока над раной предка колдовал лекарь, я с некоторой завистью смотрел в сторону воеводы и его второй половины. Прямо два воркующих голубка!

После смерти Наташи на меня ещё сильнее навалилось одиночество. Конечно, есть Иван, в любви и преданности которого я не сомневался. Да что там – я за него жизнь отдал бы, как и он за меня! Но всё равно – это не то. Каждому нормальному мужику нужна семья: любящая жена, дети. Что-то внутри подсказывало: у меня долго такой не будет. Может, Ване больше повезёт?

Тут Марья Кирилловна, будто почуяла что-то, повернулась ко мне:

– Как мне отблагодарить вас за то, что доставили моего Федюнюшку в целости?

– Не стоит благодарности.

– Как же так?! Не пустячное чай дело, вы животом своим рисковали! Вон, обои ранеты… – всхлипнула она.

– Ничего страшного. В некоторых количествах железо полезно организму, – пошутил я.

– Полноте вам! Какая ж польза от дырки в теле? Лучше б сказали, чтоб мне полезное для вас сделать? Я б расстаралась.

– Расстарайся, матушка, – поддакнул на удивление тихий и покладистый воевода. – Ежли б не господа сыщики, то…

Он печально замолчал.

В канцелярии появилась бабка-шутиха. Кто её пропустил, осталось загадкой. Я строго-настрого наказал капралу никого из посторонних пока не впускать.

– Ой, батюшка-воевода, – запричитала она.

– Цыть, – прикрикнул на неё осмелевший Фёдор Прокопич. – Не видишь, обошлось всё стараниями господ Елисеевых.

Тут лекарь подал нам с Иваном по небольшой налитой чашке, велел выпить содержимое.

Я глотнул и сразу скривился.

– Гадость!

– Гадость, но весьма полезная, – без капли обиды сказал лекарь. – Пейте, сударь! Не хватало б ещё, чтобы вас лихоманка разбила.

– Ладно, с медициной не поспоришь, – я осушил чашку до дна и вернул эскулапу. – Надеюсь, она не загонит в гроб быстрее лихоманки.

– Это семейный рецепт, проверенный поколениями. Можете мне поверить – от моей микстуры ещё никто не умирал, – с прежним спокойствием ответил лекарь.

Он надел шляпу, раскланялся и ушёл.

Фёдор Прокопич скорее утверждающе, чем вопрошающе произнёс:

– Ну, Параська, небось весь город оббегала, свежие сплетни собирала?

– Оббегала, батюшка-воевода, оббегала. Люди грят, что опять беда в монастыре приключилась.

– Что за беда? – тут уже насторожились мы с Иваном.

– Дык мало того, что настоятеля душегубы на тот свет спровадили, так таперича ишшо и настоятель потерялся. По делам каким-то уехал, а взад не возвернулся, хоть и должон был ещё дня три назад.

Я прикусил губу. Или наш старец с нетрадиционными наклонностями взял руки в ноги, опасаясь, что история с его амурными похождениями выйдет на свет, или…

– Сдаётся мне, что он-таки завещание императора нашёл, – тихо, так, чтобы услышал один я, произнёс Иван, подтверждая мою вторую догадку.

– Что ж, если это так, мы его разыщем, – сказал я, внутренне содрогаясь.