Читать книгу - "Птица малая - Мэри Д. Расселл"

Сперва раздался взрыв смеха, поскольку Эмилио выглядел комично, свалившись точно марионетка, у которой обрезали нити, но словно в замедленной съемке — из-за низкой гравитации. Алан Пейс раздраженно подумал, что это очередная шутка, и был, как обычно, раздосадован легкомыслием Сандоса.

Энн подоспела сразу после Ярбро.

— Все в порядке, — бесстрастно сказала она, когда смех умолк, сменившись испугом. — Он просто потерял сознание.

Она сама могла бы поднять Эмилио с пола; при четверти G он весил около тридцати фунтов. Но интеллектуальное равенство — это одно дело, а к мужской щепетильности Энн сохраняла некоторое почтение, поэтому она вскинула глаза на Д. У., намереваясь попросить отнести Эмилио в его каюту. И с изумлением увидела, что Ярбро дрожит. Затем Энн вдруг осенило, и многое ей стало понятней.

— Джимми, пожалуйста, оттащи Эмилио в его комнату, — позвала она чуть скучающим голосом, стараясь поубавить драматизма.

Открыв дверь в каюту Эмилио, Д. У. шагнул в сторону, пропуская Джимми — огромного «Тряпичного Энди», несшего Эмилио, который сам походил на тряпичную куклу, бессильно повисшую на руках гиганта. Секунду поколебавшись, Энн коротко, но крепко обняла Д. У., как бы успокаивая, а затем протиснулась мимо Джимми в комнатку. Джим вышел, и она закрыла за ним дверь.

Эмилио уже приходил в себя. Энн слышала, как Д. У. прямо за дверью в полный голос, как заправский техасец, весело балагурит, стараясь вернуть разговор к найденной планете. Голоса удалились, и Энн посмотрела на Эмилио, который теперь сидел, спустив ноги с кровати, широко открыв глаза и моргая.

— Что произошло? — спросил он.

— Ты отключился. Наверное, из-за сильного потрясения. По-видимому, с тобой сыграла шутку вегетативная нервная система. Ты мог почувствовать, как руки и ноги холодеют, а все вокруг становится белым.

Эмилио кивнул:

— Со мной никогда такого не было. Какое странное ощущение…

Он потряс головой, пытаясь изгнать из нее туман, и его глаза опять расширились.

— Ну-ну. Просто посиди некоторое время. Кровяное давление должно прийти в норму.

Скрестив руки, Энн прислонилась к переборке, наблюдая за ним как медик, размышляя о том, что видела. Он коротко засмеялся, а затем притих, ожидая, когда вернутся силы.

— Я удивлена, — задумчиво сказала Энн, — что ты удивился.

— Насчет планеты?

— Да. Ведь все это было твоей идеей. Я думала, у тебя что-то вроде прямого доступа к Господу.

Она была вовсе не такой саркастичной, какой могла бы быть. На самом деле Энн произнесла это почти бесстрастно, лишь намекнув на неискренность — для самозащиты.

Эмилио долго молчал, дважды начиная говорить что-то, но затем вновь умолкая. Наконец он произнес:

— Энн, можно я скажу тебе кое-что? По секрету?

Она соскользнула по стене, в отличие от Эмилио контролируя свое падение на пол, и уселась со скрещенными ногами, глядя на него.

— Я никогда не говорил этого никому, Энн, но… — Он опять замолк и нервно рассмеялся: — Наверное, это своеобразный рекорд, да? Человек, способный быть совершенно невразумительным на четырнадцати языках.

— Ты не обязан говорить, если не хочешь.

— Нет. Мне нужно сказать кому-то. Не кому-то. Тебе. Мне нужно сказать об этом тебе. Энн, я лишь теперь вхожу туда, где, как все считают, я пребывал все время.

Опять повисла пауза, пока Эмилио решал, сколько можно ей открыть и с чего начать. Наблюдая за ним, Энн ждала, довольная, что на его лицо вернулся румянец, а затем растроганная — когда сообразила, что на самом деле он покраснел. Саморазоблачение похоже на секс, подумала она. Нелегко обнажать душу.

— Энн, ты должна понять. Я не из тех, кто решил стать священником уже в семь лет. Я начал… ну, ты видела Ла Перла, верно? Но ты и представить не можешь, каково это — расти там. — Эмилио снова замолчал, захлестнутый воспоминаниями. — Как бы то ни было, иезуиты, в особенности Д. У., показали мне, что можно жить по-другому. Я не говорю, что сделался священником из благодарности… Ладно, признаю: возможно, это одна из причин. Но я хотел стать похожим на них. Похожим на Д. У.

— Не так уж плохо, — сказала Энн, спокойно взирая на него. Он глубоко вздохнул.

— Нет. Это хорошо. И дело не только в благоговении перед героями. Я хотел этой жизни и не жалею, что ее выбрал. Но… Энн, помнишь, как-то я сказал, что по поведению людей трудно понять, верят они в Бога или нет? — Эмилио внимательно следил за ней, высматривая следы отвращения или разочарования, но она не выглядела шокированной или хотя бы удивленной. — Знаешь, из тебя вышел бы хороший священник.

— Если бы не целибат, — засмеялась Энн. — К тому же церковь до сих пор полагает, что во мне избыток Х-хромосом. Не уходи от темы.

— Верно. Верно. — Эмилио вновь помедлил, но в конце концов пришли нужные слова: — Я был, как те физики, о которых ты говорила. Я был, как физик, который верит в кварки рассудком, но не чувствует их. Я мог привести все доводы святого Фомы насчет Господа, цитировать Спинозу и произносить правильные фразы. Но я не чувствовал Бога. Не верил в него сердцем. Я мог защищать идею Бога, но все это были «показания с чужих слов», как сказал бы юрист. Это не было для меня эмоциональной правдой, как для парней вроде Марка. — Он обхватил плечи руками и наклонился к коленям. — Я был словно дом, пустующий в ожидании Бога. Но я не отчаивался. Терпеливо ждал. Я свысока смотрел на людей, уверенных в своей особой близости к Богу. — Его голос был очень тихим, и он состроил гримасу, говорившую: «Кого они дурят?» — Я всегда думал: ну да, конечно, — наверное, ты видишь и Элвиса в прачечной…

— Эй! А что в этом такого? — возмущенно воскликнула Энн. — Я лично видела Кита Ричардса в бакалейном магазине в Кливленд-Хайтсе.

Засмеявшись, Эмилио сдвинулся обратно на кровать, чтобы она могла сесть возле стены.

— Ладно. Однажды звонят мне в четыре утра. А затем все мы сидим в кабинете Джимми, слушая невероятную музыку, и я говорю: интересно, а можем мы туда полететь? И Джордж, Джимми, София говорят конечно, нет проблем, надо лишь сделать расчеты. А ты думаешь: мы что, сумасшедшие? Ну, я тоже так думал, Энн. То есть сперва это было как бы игрой! В самом деле я забавлялся мыслью, что это — воля Господа.

Энн вспомнила его тогдашнюю шутливость. В то время это казалось очень странным.

— Я все ждал, что игра прекратится, что все от души посмеются надо мной и я вернусь к своим делам, пытаясь заставить Ортегу отдать мне тот дом для детского сада, споря с Ричи Гонзалесом и муниципалитетом о ремонте канализации на восточной окраине и все такое, да? Но она просто продолжалась. Отец Генерал, астероид, самолет и все эти люди, трудившиеся над безумной идеей. Я все ждал, что кто-то скажет: Сандос, идиот, сколько хлопот из-за ерунды! Но это длилось и длилось.

— Как сказал Д. У., чертова уйма черепах, появившаяся на чертовой уйме столбов.