Читать книгу - "Вторая жизнь Арсения Коренева книга четвёртая - Геннадий Борисович Марченко"

— Я много не ем, особенно вечером — сразу предупредила она.

— А я чертовски проголодался, — широко улыбнулся я своей спутнице. — В общем, будете вы есть или нет, а я всё равно закажу на двоих самое вкусное. Знаете русскую поговорку, что аппетит приходит во время еды?

— Так я тоже голодна, просто у меня привычка на ночь не наедаться… Ой, ладно, — махнула она рукой, — заказывайте, а там посмотрим.

Я заказал всё то же самое, что и во время визита сюда в компании Риты. В качестве аперитива выбрали «Киндзмараули». Красное-полусладкое лично у меня хорошо поднимает аппетит, а этот сорт я вообще считал одним из лучших, хотя в своей прошлой жизни много чего пробовал. Главное – не напороться на подделку. Но в качестве подаваемого здесь вина я был уверен, поскольку заведение дорожило своей репутацией.

Ждать заказанного пришлось недолго. Официант сам разлил вино по бокалам, после чего гордо удалился, а я, взявшись кончиками пальцев за тонкую ножку, не без торжественности в голосе произнёс:

— Предлагаю тост за знакомство и за наше сотрудничество. Кто знает, возможно, эти две песни – далеко не последние, которые я вам дарю.

— Очень хороший тост, — согласилась Герман.

Бокалы звонко соприкоснулись краями, а их содержимое было немедленно распробовано. Приятный нежно-бархатистый, слегка терпкий вкус обволакивал язык, рождая фантазии о залитых солнцем виноградниках Алазанской долины. Хорошо мы сидели, болтая о всяком-разном. Теперь уже Анна больше рассказывала о себе, хотя тему детства, пропавшего без вести в 37-м отца и аварию в Италии постаралась обойти. Зато с удовольствием поведала о поездках на европейские конкурсы и фестивали, о гастролях по Советскому Союзу, когда судьба порой заносила в такие дебри, что и на карте найти трудно. И с благодарностью в глоссе о редакторе всесоюзной студии грамзаписи «Мелодия» Анне Качалиной, у которой в её небольшой квартирке несколько лет останавливалась во время приездов в Москву. Трудно представить, но у Герман попросту не было денег на гостиницу, а организаторы почему-то такой услуги не предоставляли.

— Да не обращай ты на такие мелочи внимания! — отвлёкся я на ставший чуть более сильным голос Влади. — Ну пропесочил тебя Любимов, так уже сколько раз такое было. Ты же сам говорил, что у него… как это… а, семь пятниц на неделе. Сегодня поругает – завтра похвалит. Тем более ты на самом деле виноват, опоздал на репетицию.

— Так если бы пропесочил, — тоже чуть слегка прибавил голоса Высоцкий. — Он же, сволочь, на гастроли меня теперь не берёт.

— Володя, ну это же ГДР. Было бы из-за чего расстраиваться.

— Да я не из-за того, что это ГДР, — махнул рукой Высоцкий. — Пусть даже в Америку не полетел бы… Но он меня как бы всему коллективу противопоставляет, мол, смотрите, звезда нашлась, позволяет себе на репетиции опаздывать. Я ж ему объясняю, что мы доснимали сцены с Говорухиным, не уложились маленько по времени, в театр мчался так, что чуть в аварию не попал. Опоздал всего на двадцать минут, так он меня показательно выгнал с репетиции. При всех! И отчитал, как мальчишку.

Надо же, на моих глазах хоть и краем, но была затронута тема съёмок знаменитого фильма «Место встречи изменить нельзя». Ну а каких ещё съёмках с Говорухиным могла идти речь? Как раз в прошлом году должны были вроде бы начать снимать, а в этом закончить. Наверное, как раз снимают эпизоды с Шараповым на воровской «малине» и захватом банды в подвале магазина. Как раз в фильме, который я видел, дело зимой происходило.

Анна тоже невольно прислушивалась к разговору за соседним столиком. Пусть и не смотрела в их сторону. Ей для этого пришлось бы крутить головой, а вот мне было довольно комфортно разглядывать звёздную пару, чем я нагло и пользовался. Но тут они стали говорить чуть тише, и мы с Герман возобновили наш диалог. Впрочем, успевая отдавать должное блюдам кавказской кухни. Моя спутница вспоминала, как в 1964 году с группой польских артистов впервые побывала в СССР, и они тогда выступали в Махачкале, Владикавказе и других крупных городах Северного Кавказа.

Наш ужин уже подходил к концу, как вдруг я услышал показавшийся мне знакомым голос. Обернулся… Твою ж мать! Это был не кто иной, как Георгий Большой. Он же Георгий Зурабович Джапаридзе. И, как водится, со своим бодигардом, которому что-то громко говорил на грузинском, а тот молча кивал. Они уверенно двигались к столику, тому самому, за которым я сиживал во время своих встреч с Джапаридзе.

Мне как-то резко захотелось отсюда свалить. Видимо, Анна уловила что-то в моём лице, спросила:

— Что-то случилось?

— Да нет, — я пожал плечами. — А почему вы спросили?

— Так… Показалось, — извиняюще улыбнулась она. — Нальёте мне ещё вина?

Тут-то Георгий Большой меня и увидел. Вернее, сначала я прочувствовал на себе тяжёлый взгляд, и невольно посмотрел в ответ. Нашим взгляды встретились, и толстые губы грузина, похожие на две насосавшиеся крови пиявки, искривились в подобии радостной ухмылки.

Я в ответ чуть кивнул и криво ухмыльнулся. Герман, проследив за моим взглядом, тут же поинтересовалась:

— Вы знакомы с этим человеком?

— Да, пришлось разочек оказать ему медицинскую помощь.

Тем временем за столиком у Георгия Большого случилось прибавление; к нему присоединился тип с неприметной внешностью. Бодигард типа отправился за другой, тоже для кого-то зарезервированный столик, видно, чтобы не мешать разговору босса с гостем, и стал медленно цедить принесённый официантом кофе. А Георгий Зурабович и его знакомый выпили (причём это был коньяк), закусили, после чего стали что-то живо обсуждать. При этом Джапаридзе пару раз покосился в мою сторону, отчего мне тут же приходилось делать вид, что я в его сторону даже и не пытался глядеть.

В какой-то момент Георгий Большой подозвал официанта, показал жирным пальцем в мою сторону и что сказал. Официант кивнул и исчез. А буквально через минуту нарисовался уже возле нашего столика. На подносе в его руке стояли бутылка коньяка «ARARAT DVIN» и коробка конфет «Ассорти». Я подумал, что не хватает вазы с фруктами, потом вспомнил, что фрукты на нашем столе уже присутствуют.

— Для вас и вашей дамы от