Читать книгу - "По волчьему следу - Екатерина Лесина"

же снизошел до ответа. - Поэтому воздух должен быть сухим. Также важно постоянное движение его. Тогда влага, содержащаяся в теле, будет испаряться. И ткани – высыхать. Кроме того, сам объект весьма подходил… она и при жизни не отличалась пышностью телосложения, полагаю. Запасы подкожного жира были малы, я бы даже сказал, что женщина незадолго до смерти пребывала в крайне истощенном состоянии.

Место, где сухо и воздух движется…

- А отчего она умерла?

- Обширная кровопотеря.

- Ей…

- Она рожала, - некромант мягко коснулся иссохшей руки, больше похожей на бурую птичью лапку. – Полагаю, роды были сложными. И ей сделали кесарево сечение. На теле есть следы.

Я думаю. От такого должны бы остаться.

- Но… понимаете, мне сложно сказать, я все же не целитель и не хирург. К тому же само тело в таком состоянии… ткани ссыхаются, органы превращаются в тончайшие пленочки. Все это слипается друг с другом, а потому многие повреждения просто-напросто не видны. Да и срок… моя сила собирает что-то, но это остатки. Она рожала. И судя по тазу, это были далеко не первые роды. Но то ли возраст, то ли истощение, то ли… живот разрезали. Видите?

Вижу. Эту дыру, которая почти не заметна на буро-коричневой плоти, все же вижу.

- Ребенка извлекли, но, полагаю, не справились с кровотечением… я не нашел следов заживления.

Их не было.

- Да и сам этот разрез… он какой-то очень уж большой.

- Потому что, - этот сухой голос стеганул по нервам. – Что это не кесарево сечение.

Женщина.

Высокая. Худая. И да, из нее, полагаю, вышла бы отличная мумия. Вон, ни капли жира. Лицо и то – череп, обтянутый кожей. Глаза чуть навыкате. Нос большой. И хрящеватые оттопыренные уши. Она, эта женщина, настолько некрасива, что лицо завораживает этакой некрасивостью.

И силой.

- Валерия Ефимовна, - представилась она, протянув мне руку, которую я пожала. Рука была большой и по-мужски жилистой.

- Зима, - сказала я. – А там – Софья. Мы из…

- Столицы. Наслышана. Весь город гудит. Накладные за перерасход энергии вам направить?

- Бекшееву.

Приподнятая бровь. Слышала? Хотя да, имя Бекшеевых в медицине имеет вес.

- Сын, - пояснила я, хотя вопроса не задали.

Кивок.

И взгляд становится мягче. Немного.

- Позволите? – она подходит к столу, и Ярополк отступает. – Видите? Разрез широкий. Практически…

От края до края живота.

- Любой мало-мальски адекватный хирург старается делать настолько малый разрез, насколько это возможно в данной конкретной ситуации. Разрез – это всегда кровотечение. И сложности с заживлением. Повышается вероятность заражения. Сепсиса…

Пальцы у нее длинные. Тонкие.

Паучьи.

- А если действовал не хирург?

- Возможно. Тогда у нее изначально не было шансов, - пальцы нырнули в рану. И смотреть на это было еще более отвратительно. – Тот, кто это сделал… или знал, что шансов нет и спасал ребенка… или изначально был нацелен именно на ребенка. Когда она умерла? Десять лет назад?

- Возможно, больше… - некромант явно опасался этой вот женщины.

Волосы у нее седые, а ведь не так и стара. И зачесаны гладко, стянуты в тугой пучок.

- Процесс мумификации занимает от нескольких месяцев до года. В зависимости от того, где и как проходит. Ну и от качества исходного материала. А вот сама мумия уже как бы вне времени… я скорее на степень изменения материала ориентировался. Но это тоже неточно.

- В любом случае, это или война, или сразу после…

Пальцы она вытащила, чтобы продолжить мысль.

- Разруха. И полный хаос, включая все, что касается медицинской помощи… несчастная рожала.

Не могла родить.

И кто-то, поняв, что женщина все равно умрет, взял и вырезал из нее ребенка. Как-то вот…

- О теле позаботились, - это уже Ярополк. – Его не просто перенесли… женщину переодели. И омыли. На одежде нет разрезов или следов крови.

- То есть…

Похороны.

Я посмотрела на нее, такую вот…

- И еще, не знаю, важно или нет, - Ярополк все же подошел к столу, но так, чтобы стол этот оказался между ним и целительницей. – Её уложили. И зафиксировали. Высыхая, мышцы сокращаются. И поза изменяется. Но она лежала прямо… и туфли. Туфли одеты позже.

Он вздохнул и признался:

- Это модель прошлого года. Я такие маме покупал…

- И это тоже странно… - Валерия Ефимовна отступила от тела. – Я еще могу понять, что… случилось. Когда выбор двое или кто-то один остается живым…

Она запнулась.

А я вдруг поняла, что у нее есть свои чудовища, запертые в глубинах души. И не след выпускать их на волю. Определенно.

- И что тело вот так… подготовили к похоронам. Но почему все же не похоронили?

- Похоронили, - тут уже я могла ответить. – Её похоронили. Просто… не по христианскому обычаю.

Все-таки придется искать кого-то из наших…

Осмотр прочих тел прошел быстро и буднично, в четыре руки.

Ярополк вытаскивал очередное, присваивая ему номер. Рассказывал. А Валерия Ефимовна, то ли заинтересовавшаяся делом, то ли просто не желавшая оставлять подотчетного некроманта без присмотра, комментировала некоторые моменты.

Я слушала.

Софья делала вид, что её тут нет.

Итого… четыре покойника, которые умерли где-то в начале зимы, поскольку осень в этом году выдалась на диво теплой и только в ноябре пошли дожди. Ну и примораживать начало, но не настолько, чтобы тела сохранились. Да и если судить по одежде, и по тому, как стали они разлагаться, убили их зимой.

И быстро.

В наличии сломанная шея, горло, перерезанное так, что голова почти отделилась от тела, и пара весьма характерных ударов по почкам. Опасных. Я бы зимой не решилась так бить. Как знать, сколько на объекте одежды и где там вовсе его тело-то… не всякий клинок достанет.

Поэтому дыры в одежде – на телах мало чего осталось, все же зверье деревню проклятой не считало - осматривали втроем.

Но да… он был хорошим охотником.

Кто бы он ни был.

- Да, - подумав, согласился Ярополк, вытащив и тело рядового Евтухова. – Пожалуй, одна рука… и инструмент один. Не нож. Клинок длинный и тонкий. Но при том очень жесткий. Как… гвоздь, если такой вот.

Он развел руками.

Полметра выходит? Это ж… это шпага какая-то. Или рапира. Но один хрен с рапирой по лесу шастать неудобно. Да и замахиваться. Я