Читать книгу - "Орион в эпоху гибели - Бен Бова"

И тут я осознал, что вижу мир творцов циничным взглядом Сетха. Он воистину во мне, он неотделим от меня, как моя собственная кровь и мозг. Это он помешал мне выкрикнуть предостережение Гермесу.

Воздух снова засиял, я снова зажмурился.

– Орион!

Открыв глаза, я увидел Гермеса и еще двоих – мрачного, чернобородого Зевса и стройную, невыразимо прекрасную блондинку, столь восхитительную и грациозную, что она могла быть только Афродитой. Все трое творцов являли верх физического совершенства, каждый на свой лад. Мужчин облекали блестящие металлические костюмы, плотно обтягивавшие их от кончиков сверкавших ботинок до высоких воротников, словно вторая кожа. Афродита оделась в хитон цвета персика, закрепленный на одном плече золотой застежкой. Руки и ноги ее оставались открытыми, безупречно гладкая кожа сияла.

– Здесь нужна Аня, – подала голос Афродита.

– Она идет, – отозвался Зевс.

Из моей груди рвался крик "Нет!", но я безмолвствовал.

– Золотой тоже спешит сюда, – подхватил Гермес.

Зевс мрачно кивнул.

– Он в скверном состоянии, – заметила Афродита. – Поглядите, как он истощен! Да еще и обожжен.

Они стояли надо мной, серьезно и торжественно разглядывая собственное творение. Даже не притронувшись. Не попытавшись поднять меня на ноги, предложить пищи или хотя бы стакан воды.

Рядом с ними появилась сфера золотого света; даже творцы, пораженные яркостью, слегка попятились, прикрыв глаза руками. Сфера на мгновение зависла над туманной дымкой, замерцала, переливаясь, сгустилась и приняла вид человека.

Золотой бог. Он называл себя Ормуздом, богом Света, когда я служил ему в долгой борьбе против Аримана и неандертальцев. И я же сражался против него, когда он был Аполлоном, защитником древней Трои.

Он – мой творец. Он создал меня, а я помог остальным людям – его же творениям – выжить. Люди же, после многих тысячелетий развития, породили богоподобных потомков, присвоивших себе звание творцов. Они создали нас; мы создали их. Круг замкнулся.

Только теперь я стал оружием, направленным против них. Я убью творцов, чем положу начало уничтожению всего рода человеческого, на все времена, во всех вселенных, навечно стерев из континуума даже воспоминание о нашем племени.

Мой создатель стоял передо мной, как всегда, горделиво и величественно, сияя золотым ореолом, – высокий, широкоплечий, одетый в сверкающий хитон, будто окруженный роем светлячков. Сила ощущалась и в его широком безбородом лице, и в светло-карих львиных глазах, и даже в роскошной копне золотых волос, густой волной ниспадавших на плечи.

Я ненавидел его. Я обожал его. Я служил ему веками. Однажды я пытался его убить.

– Тебя не призывали, Орион, – услышал я все тот же памятный мне сочный голос, способный заворожить концертный зал и толпу фанатиков, в переливах которого таилась издевательская насмешка.

– Я… нуждаюсь в помощи.

– Это очевидно. – Несмотря на глумливые интонации, взгляд Золотого выдавал озабоченность.

– Он, как мне кажется, не в себе, – заметила Афродита.

– Как же он здесь очутился, если ты не призывал его? – осведомился Гермес.

– Ты ведь не наделял его способностью по собственной воле перемещаться по континууму, не так ли? – нахмурился Зевс.

– Разумеется, нет! – раздраженно откликнулся Золотой. Затем, обернувшись ко мне, сурово поинтересовался: – Как ты попал сюда, Орион? Откуда?

Меня мгновенно охватило страстное желание повиноваться ему. Все инстинкты, которые он в меня вложил, требовали, чтобы я выложил ему все без утайки. Сетх. Меловой период. Я мысленно произносил это снова и снова, но язык отказывался повиноваться мне; власть Сетха надо мной была чересчур сильна. Я лишь таращился на творцов, как глупый бык, как не сумевший выполнить команду пес, взглядом умолявший хозяина проявить чуточку любви.

– Тут что-то явно не в порядке, – сказал Зевс.

Золотой кивнул.

– Пошли со мной, Орион!

Я пытался, но не смог подняться; лишь барахтался на нелепой облачной поверхности, будто младенец, еще не научившийся стоять.

– Ну помогите же ему! – не сдержалась Афродита. Не приблизившись ко мне ни на шаг.

– Ты действительно в препаршивом состоянии, мой Охотник, – презрительно фыркнул Золотой. – Мне казалось, что я сделал тебя крепче.

Он слегка шевельнул рукой, и я ощутил, как полулежа всплываю в воздух, будто поднятый невидимой силой.

– За мной, – бросил Золотой бог, поворачиваясь ко мне спиной.

Трое других творцов исчезли, словно пламя свечей, задутых внезапным порывом ветра.

Я висел в воздухе, беспомощный, как новорожденное дитя, а впереди сверкал плащ Золотого. Он пошел впереди, хотя мне показалось, что на самом деле он не тронулся с места – просто все вокруг сдвинулось, замерцало и начало меняться. Я не ощутил никакого движения, словно мы с ним находились на просцениуме, а декорации двигались мимо нас.

Мы спускались с покрытой облаками поверхности, словно по склону горы, хотя ощущения движения по-прежнему не было. Я просто полулежал на невидимых носилках и наблюдал за тем, как вокруг меня все меняется. Миновав длинную тропу, мы спустились в поросшую травой широкую долину. Вокруг петлявшей речушки росли высокие тенистые деревья. Высоко в безупречно голубых небесах сияло теплое желтое солнце, играя в чистой воде ослепительными бликами. Над головой спокойно проплывали два-три розовых облачка, отбрасывая на зелень спокойной долины пестрые тени.

Я искал в мирном небе тускло-багровый уголек цвета запекшейся крови – Шеол. Но не находил. Существует ли он в этом времени? Или просто скрыт за горизонтом?

Вдали замаячил, мерцая, золотой купол изящных очертаний. Уже приблизившись, я понял, что он прозрачен – казалось, будто смотришь сквозь тончайшую золотую сетку. Под куполом находился город, ничуть не походивший на виденные мной прежде. Высокие стройные шпили протянулись к небесам, величественными рядами выстроились колоннады храмов, крутые каменные ступени вели к святилищам на вершинах зиккуратов, широкие площади окружали изящные резные аркады, широкие проспекты украшали изваяния и триумфальные арки.

Узнав одно из величественных зданий, я невольно затаил дыхание – это был Тадж-Махал, окруженный великолепным садом. Должно быть, вон то гигантское изваяние – Колосс Родосский. Лицом к нему стояла покрытая зеленой патиной статуя Свободы. А подальше сиял в лучах солнца главный храм Ангкор-Ват, будто только что отстроенный.

И никого. Полнейшее безлюдье. Скользя над землей на невидимых энергетических носилках вслед за Золотым, шагавшим впереди, я так и не сумел отыскать взглядом ни единой живой души; ни птицы, ни кошки – вообще никаких признаков жизни. Ни клочка бумаги, ни единого лепестка, летевшего над землей по воле ласкового ветерка.