Читать книгу - "Славия. Рождение державы - Александр Белый"

Никому ничего не должен, никому ничем не обязан, тем более подчиненным – это мое кредо. Не страшно, когда они увидят в тебе грабителя народов и захватчика целых территорий, таких называют победителями, их ныне уважают и даже возводят на престолы. Но вот в отношении того, кто взял банк или чью-то хату, – совсем наоборот, такой есть вор обыкновенный, который в приличном обществе должен находиться вне закона. Однако сей грех вынужден взять на душу, ибо обязан мыслить о своих будущих миллионах (имеются в виду люди). Впрочем, и о деньгах как об одном из главнейших двигателей политики должен думать тоже.

Узкий штырь, которым выгребал штукатурку, вдруг провалился в свободное пространство. Посветил туда, затем отставил свой допотопный осветительный прибор далеко в сторону, за кучу вытащенных камней, таким образом затемнил пространство, аккуратно вытащил штырь и минуты на четыре замер. В дыре было темно и тихо.

Все. В моем распоряжении осталось всего полночи. Хочу не хочу, но успеть обязан, ибо теперь уже скандал, порожденный никогда не слыханным ранее ограблением, обязательно пронесется не только по Испании, но и по всей Европе.

Сгорбился в проеме и надавил на блок плечом – раздался треск лопнувшего слоя штукатурки. Расшатывая его из стороны в сторону и подтягивая к себе, минут через пятнадцать все же вытащил. Теперь дело пошло веселее, и еще два таких нужных блока смог победить за два часа адреналинового напряга. Наконец образовалось отверстие, в которое можно было свободно проникнуть.

Застегнул на себе наплечную гарнитуру с двумя револьверами, взял «фомку», вещмешки и набор лично изготовленных ключей-отмычек, выставил в дыру светильник и сам полез следом, протиснулся в хранилище мимо двух каких-то ящиков.

Помещение было небольшим, где-то шесть на шесть метров. Это в будущем его углубят и расширят втрое, а стены запакуют двухметровым слоем железобетона. Справа за плотно закрытой, полностью обитой железным листом дверью был выход к лестнице, ведущей вверх, на первый этаж. Слева длинный, во всю стену, стоял обитый железными полосами сундук с шестью крышками, закрытыми на навесные замки. Прямо против дыры располагались обитые такими же полосами двойные дверцы шести высоких деревянных шкафов.

Думал, здесь замки будут сложнее, чем те, которые висят у меня на дверях некоторых хозяйственных построек. Оказалось, что действительно сложнее, похожи на замок от дровяного сарая у дачного домика моей бабушки из той, будущей жизни. Только немного крупнее. Значит, взламывать и греметь железом не придется.

Решил начать с крайнего левого шкафа. Подошла первая же отмычка, секунд через тридцать механизм громко щелкнул, и дужка замка свободно открылась. Паранойя, порожденная ожиданием неприятных сюрпризов, заставила аккуратно снять замок, улечься животом на пол, зацепить «фомкой» половинку двери шкафа и потянуть на себя. Ничего не произошло. Точно так же, без проблем, открылась и вторая половинка. Поднялся, подошел к открытому шкафу сбоку и помахал рукой. Опять ничего не произошло. Вероятно, в эти времена никому еще в голову не приходило, что кто-нибудь может помыслить бомбануть такое банковское хранилище.

В шкафах оказались различные договоры, акции и кредитные векселя на самые различные суммы – от девяти пиастров (серебром) до семнадцати тысяч дублонов (золотом). Конечно, кое-что с них можно было бы и поиметь, но светиться перед другими отделениями банков или продажным нотариусом, думаю, смерти подобно. Сто процентов даю за то, что все ценные бумаги зарегистрированы в каких-то гроссбухах, которых здесь не наблюдается.

Под крышками четырех сундуков хранилась в кожаных мешочках медь. Нет, возиться с ней не буду. В двух прочих сундуках в такой же таре хранились и серебряные, и золотые монеты. Под крайней правой крышкой на дне лежало пятнадцать полных мешочков с золотом и один полупустой. Вес полного был между шестью с половиной и семью килограммами (давнее умение определять мышечной памятью вес изделия никуда не пропало). Значит, расфасовали ровно по тысяче дублонов.

Рядом с золотом стоял заполненный на треть ящик с серебром. Здесь мешочки тоже весили немного больше шести килограмм каждый, значит, в них уложено по двести пятьдесят пиастров.

Не раздумывая больше ни секунды, все золото разделил и уложил поровну в два вещмешка. Все. Здесь около пятидесяти килограмм в каждом, больший вес на своем горбу таскать не надо, можно сломаться, тем более что нужно тащить быстро.

Серебра оказалось сто тридцать три полных и один полупустой мешочек. Мозги автоматически сосчитали, что это около тридцати трех с половиной тысяч пиастров общим весом в восемьсот тридцать пять килограмм. Моих вещмешков не хватило, поэтому начал брать по одной расфасовке в каждую руку и выбрасывать через дыру в канал.

Как только выбросил последний мешочек, забрал светильник и выбрался наружу.

В самую первую ночь моего пребывания здесь, в двухстах сорока шагах от нынешнего места проникновения, у ливнестока со стороны улицы Ткачей вытащил из стены канала камень и приготовил тайник. Сделал углубление, затем вещмешком вынес и высыпал в канализационный слив около пятнадцати ведер земли. Если в десятилитровое ведро помещается около двухсот килограмм золота, то в тайник может поместиться три тонны или, в монетах, четыреста сорок четыре с половиной тысячи дублонов. Удельный вес серебра, насколько мне помнится, приблизительно в два раза меньше.

И вот сейчас, таская к тайнику серебро, вспомнил о своей раскатанной на тонны золота губе. Мне казалось, что испанские средневековые банки, где еврейское ростовщичество было уничтожено на заре возникновения империи, в основном оперировали нормальными деньгами, а бумагой и воздухом научились торговать у американцев в двадцатые годы двадцатого века. Получился, однако, большой фиг-вам. Наличных денег в переводе на серебро, за исключением меди, оказалось всего порядка девяноста пяти тысяч, зато бумаги – на несколько миллионов.

От хранилища до тайника сделал девятнадцать ходок, получилось нарезать километров восемь, из них – половину с грузом. Казалось бы, ерунда, но в невысоком канале приходилось ходить туда-сюда в полусогнутом состоянии, тем более что за эти четверо суток каторжного труда чувствовал себя полностью измотанным.

Задвинув на место камень, скрывающий тайник, возвращался назад не спеша. Сняв конский волос и колокольчик «сигналки», аккуратно убрал веником все ведущие к нему следы, присыпал дорогу молотым перцем. Теперь визуально найти тайник будет практически невозможно.

Уходить решил пустым и с собой ничего не брать. Мало ли как сложатся обстоятельства отхода, а руки-ноги отваливались, и с грузом точно не сбежал бы. Шмонать меня, конечно, вряд ли будут, но во избежание неприятностей лучше перебдеть.

До рассвета оставалось минут сорок, поэтому остатками воды быстро умылся, переоделся и привел себя в порядок: приклеил маленькую бородку и торчащие кверху усы. Собрал в кучу все вещи, даже две доски, на которых спал, отнес и бросил в канализацию. Вернулся к хранилищу и, роняя по пути по нескольку серебряных монет, направился в противоположную сторону, ко второму выходу, который находился в районе домов богатых торговцев. Здесь постоял немного, послушал тишину, бросил под ноги пару пиастров, поднял решетку сливного люка и выбрался наружу, в ночь.