Читать книгу - "Последний рубеж - Федор Вахненко"

«Нет!» – вскипает поселившийся внутри Кожевникова боец «Рубежа». Приклад плотно прижимается к плечу, один глаз зажмуривается, а второй совмещает неподвижный источник света с линией прицела. Владелец фонаря, словно почувствовав неладное, начинает двигаться, очевидно, намереваясь скрыться за ближайшим к нему зданием, но вдруг запинается и вновь останавливается. Вот он, его шанс!

Глубокий вдох. Медленный выдох. Короткая пауза.

«Двадцать два! – механически отсчитывает мозг. – Двадцать два! Двадцать два!»

«Калаш» дергается в руках Седого, и каждая выпущенная очередь заставляет сталкера боязливо жмуриться.

«Двадцать два!»

Мерный стук автомата неожиданно захлебывается. Боек сухо щелкает, сигналя, что последний патрон только что покинул канал ствола. Луч света пропадает из зоны видимости, а Кожевников машинально уходит за стену, опасаясь ответного огня. Хотя, конечно, он понимает, что никакого ответного огня не будет. Те двое в коридоре уже все сказали: боеприпасы у людей Упыря давно закончились.

– Ты стрелял?! – В дверном проеме показывается рослая фигура сержанта Желибы.

– Я, – безразлично, даже с небольшой примесью апатии отвечает рядовой Кожевников, запуская руку в карман разгрузки.

– Кто стрелял?! Кто?! Сука, узнаю – урою! Урою нахрен! – льется из рации на разгрузке старшего по званию. – Это была моя цель, понятно?! Моя! Моя, сука, моя цель! Моя цель, гондоны штопаные! Моя!

– Что там еще? – лениво спрашивает Седой.

– Слышишь, как бесится? – Желиба легким движением руки выключает матерящееся устройство связи. – Это один из этих… – Рубежник недовольно вздыхает. – Снайперов… Щас матерится на всю Чернобыльскую. Ты ж представь, он первым заметил этого гондона.

– А че ж тогда не выстрелил? – Сталкер загоняет свежий магазин в шахту автомата. – Он же снайпер. Знаешь, у него шанс попасть поприличнее.

– Да, поприличнее, – соглашается черный. – Но горланит он лучше, чем стреляет. Блин, да там метров триста было, а он целился так долго, шо ты… Ты успел лупануть – и снять этого ушлепка. Снайпер, называется. – Боец группировки сплевывает на пол. – С такими снайперами нам даже мародеры хлебальники начистят… Эх… Ну а ты… Ты можешь радоваться, боец. Ухлопал-таки гондона. Снайпер подтвердил. Были бы у нас медали – может, тебе бы и вручили чего.

– За что? – без особого интереса в голосе спрашивает Кожевников, подбирая с пола опустевший магазин и пряча его в жилет.

– А ты разве не понял? – усмехается сержант. – Ты ж хлопнул Упыря, боец! Самого Упыря! Этот снайпер его узнал. Поэтому он так бесится. Ты у него украл нехреновый такой трофей, понимаешь?

– Ясно, – буднично отвечает Седой. Вот так, думает он, и закончилась легенда длиною почти в пять лет. Ни полного артефактов аномального поля, ни стада мутантов, настолько крупного, что разбегаются глаза, ни последней схватки с каким-нибудь заклятым врагом. Просто пуля при попытке отступить. Пуля, сориентировавшаяся по демаскирующему свету фонаря. Никто так и не узнает, зачем знаменитый бродяга включил его. Может, потому, что зрение внезапно начало его подводить. Может, потому, что ему срочно понадобилось заменить отказавший дар Зоны. А может, просто по глупости. Но как бы то ни было, все завершилось как-то…

Как-то слишком просто. Слишком прозаично и без капли боевой славы. Это не была смерть легенды. Это была смерть обычного человека. Простого, никому не нужного сталкера, о котором забудут спустя какое-то время. Забудут, как если бы его никогда и не было…

* * *

– Твою ж мать… – пробормотал Седой. – Что? Что это вообще было?

Почему он вдруг уверовал в идеалы «Рубежа»? Почему слепо следовал приказам лейтенанта Колесника? Почему не подыскал надежное укрытие и не подождал, пока черные и сталкеры не прекратят резать друг друга? Почему каждое слово человека в странном шлеме до сего момента воспринималось, как прописная истина? Почему в его речах не хотелось сомневаться, не хотелось искать какой-то подвох?

– Что, блин, со мной случилось? – спросил скиталец Зоны, запрокинув голову и подставив усталое лицо под лунный свет, пробивающийся сквозь дыры в навесе. – Что? – Он взглянул на зависший над старым заводом полумесяц, сплетенный из блеклого, нисколько не режущего глаз света. Со стороны даже могло показаться, будто бродяга надеялся, что у того найдется ответ на интересующий его вопрос. – Блин, да что со мной случилось?..

Может, что-то было в водке? Может, рубежники специально подбросили сталкерам особую выпивку? Что ж, это бы прояснило, почему их троих сразу не выволокли из бара за шкирку. Седой мог дать руку на отсечение, что черные видели, как охотники за артефактами собираются в «150 рад». Они знали, зачем скитальцы решили посетить бар. Знали, но не сделали ровным счетом ничего, пока бродяги не понадобились им для какого-то дела.

«Да может, им просто пофиг? – пришло Кожевникову в голову. – Бухаете – и бухайте, хрен с вами. Понадобились – вытащили, сказали, шо звезды дадут, – и вы уже послушные».

«Отставить водку! Сто грамм перед едой, больше – премиальные. Усек?!» – выплыли из спутанного лабиринта воспоминаний слова сержанта Дзержинского. Кстати, а он-то куда подевался? Почему штурм одного из зданий возглавлял не он, а рядовой Караченко? Неужели однорукий пал смертью храбрых? Что ж, хорошо, если так…

– Э, гондон! – Грубый, хорошо знакомый голос вцепился в сознание Седого и одним мощным рывком вырвал из раздумий. – Ты че?! Ты свалить хотел?!

Повернув голову, сталкер увидел массивную фигуру шагавшего к нему рядового Иванцова. Сжатые в кулаки руки, ссутуленная спина и тяжелая, нарочито громкая поступь – все это указывало на острое, почти непреодолимое желание кинуться на Кожевникова и измордовать до потери пульса. Бродяга не мог разглядеть лицо здоровяка, но был уверен: оно сейчас перекошено злобой.

– Урод! – выплюнул снайпер, поправив сползающий с плеча ремень СВД. – Ты слинять решил, урод?! Слинять решил, да?! А я сразу, сразу понял, какой же ты гондон! Ну держись, козлина, терь тебе точно хана!

Не дожидаясь, пока Иванцов ринется превращать его в сплошную кроваво-фиолетовую опухоль, Седой вскинул автомат к плечу.

– Ты охренел?! – опешил здоровяк, тут же застыв как вкопанный. – Давай убирай эту свою штуковину и дерись, как нормальный мужик!

– Закройся нахрен, ушлепок! – ответил сталкер, закрыв один глаз и взяв черного на мушку. – И слушай сюда: никто никуда линять не собирается!

– Да ладно?! – издевательски спросил снайпер. – А фиг ли ты тогда тут торчишь, а?! Не потому, что там никого нет?! – Иванцов указал за спину Седого. Туда, где заканчивалась очерченная несколькими пропускными пунктами граница «Рубежа» и начиналась ничейная территория. Туда, где еще утром нес дежурство гарнизон западного блокпоста, от которого остались только пустующие баррикады из мешков с землей.

– Млин… С чего ты вообще взял, что я решил слинять? – спросил Седой. На этот раз – гораздо более спокойным, уравновешенным тоном. – Подумай сам, вот куда я пойду? Куда? К вольным? Так они, по ходу, и так здесь. К сталкерам? Типа, к своим? Знаешь, так их, по ходу, всех положили.