Читать книгу - "Дорога к Вождю - Алексей Махров"

7 июля 2015 года, Москва

– Ну, други мои верные, что еще удалось раскопать? – открыл очередное ежедневное совещание Батоныч.

– Можно я начну! – как первоклассник на уроке, поднял руку Колян.

– Давай, Коля, жги! – с улыбкой поощрил подчиненного Бат и заглянул в таблицу, где расписывался график работы интервьюеров. – Ты должен был с инженером Гурским поговорить?

– Так точно, шеф! Гурский Семен Натанович работал инженером-конструктором на Харьковском вагоностроительном заводе. Он же танковый… По итогам проверки выяснилось, что дедушка умер еще шесть лет назад, но я сумел договориться с его сыном и посмотреть архив…

– Так-так… Интересно! – оживился Батоныч.

– Гурский – специалист ни разу не ведущий, да и архив был так себе. В основном черновики обзоров трофейных документов. Но несколько листов нас впечатлили. Они были посвящены самым прозаическим вещам – воздуховодам для впускного и выпускного трактов двигателя, а также для подвода воздуха к радиаторам систем охлаждения. Так вот, там приводились данные о сопротивлении воздуха в изогнутых воздуховодах! – Колян обвел собравшихся насмешливым взглядом. – Выяснилось, что при радиусе закругления воздуховода, менее чем вдвое превышающем характерный размер сечения оного в плоскости изгиба, в воздуховоде создаются завихрения, препятствующие свободному течению газа!

– Это как? – удивился Димон.

– Грубо говоря, если трубу сечением сто миллиметров изогнуть по радиусу менее чем в двести миллиметров, двигателю придется тратить часть мощности на преодоление дополнительного сопротивления потоку газов. Чтобы избежать этого, в соответствующее колено нужно поставить диффузор – изогнутую в плоскости поворота пластину, – делящий поток пополам.

– И что это дало? – заинтересовался я.

– Только на устранении таких завихрений во впускном и выпускном трактах удалось поднять мощность танкового дизеля «В-2-54» на сорок лошадиных сил! – Колян посмотрел на меня с видом победителя, словно это он придумал такое устройство. – Еще примерно двадцать сил было выиграно на оптимизации потока воздуха через радиаторы. Вы посмотрите на систему охлаждения «Т-34», там же антиаэродинамический ужас! Итого мощность двигателя практически задаром была увеличена на двенадцать с половиной процентов!

– Отлично поработал, Коля! – похвалил Батоныч.

Димон, ревниво покосившись на друга, тоже потянул руку.

– У тебя… – Владимир Петрович глянул в таблицу. – Электромонтажник Петров Василий Иванович… Хм… Входил в группу создателей… специзделия номер один?

Димон молча положил на стол маленький цифровой диктофон марки «Юпитер-6ПУ» и нажал сенсор воспроизведения.

– …Два месяца муму пороли! Кха-кха… Ну ничего не помогало! Кха-кха… Старший инженер Глубачев даже в церкву тайком ходил – свечку ставить, кха-кха… – хриплый голос, льющийся из крошечного динамика, все время прерываемый глухим кашлем, замолчал.

– И что, товарищ Петров? – спустя секунд пять послышался нетерпеливый голос Димона.

– Да ни хрена! – горделиво произнес хриплый, но почти сразу же закашлялся. – Кха-кха, а-кха-кха-кха-кха… а-кха-кха…

– Так, давайте, товарищ писатель, на этом закругляться. Вы же видите, пациенту тяжело… – в динамике возник женский голос.

– Аа-кха-кха… А ну кышь отсюдова, мокрощелка! – взревел инженер Петров, справившийся со своим кашлем.

– Что?! Да как вы смеете…

– Кыш отсюдова, кому сказал!

– Да я… да я сейчас главврачу… – из динамика послышался цокот каблучков, а потом резкий удар раздраженно захлопнутой двери.

После чего хриплый голос Василия Ивановича довольно произнес:

– То-то, кха-кха… а то ишь тут раскомандовалась, мокрощелка… думает, что ежели тут дом престарелых, так все должны перед ней по струнке ходить, пескоструйщица…

– Кто? – даже в записи было слышно, как сильно удивился Димон.

– Я-то на Куйбышевском судоремонтном начинал. Кха-кха… Клепальщиком. Так вот у нас на заводе, на пескоструйном участке, вот такие же стерви работали. Кха-кха… Сами-то – пигалицы-пигалицами, а гонору… да тьфу на них! – объяснил инженер Петров. – Тебе дальше-то рассказывать, писатель, али как?

– Да-да, конечно – очень интересно! – поощрил старого инженера Димон. – Никогда не думал, что наше первое «изделие» с такими муками рождалось. Я вот читал книгу Гагаринского «Люди и атом», так там…

– Тю-ю… – перебил его Петров, – нашел у кого правду искать! Кха-кха… Ты бы лучше к рабочим людям обратился. Кха-кха… К тем, кто сам, вот этими руками каждую гаечку…

На этом месте Володька шлепнул пальцем по виртуальной кнопке «паузы» и развернулся к Димону:

– Значит, так – сделаешь из этого «художественного исполнения» короткую выжимку. Что? Где? Когда? Как и кем эта проблема оказалась разрешена. Понятно?

– Так точно, – коротко отозвался растерянный Димон и сгреб со стола диктофон.

Батоныч коротко кивнул и посмотрел на остальных «писателей-интервьюеров», находившихся в кабинете.

– У кого еще что есть?

Борис покаянно развел руками.

– У меня перспективный кандидат наклевывался, но помер уже. Полгода назад. В паспортных столах сейчас такой бардак…

– А где он работал?

– В Челябинске-40. На «Маяке». Старший инженер.

– Точно помер?

– Точно. Я с его внучкой разговаривал. Дочь-то еще раньше его преставилась. – Очкарик удивленно качнул головой. – Вот говорят: радиация, радиация… а старичок всю жизнь рядом с ней – и эвон, до девяноста семи лет протянул. А его доча в шестьдесят восемь померла.

– Еще кто-нибудь чем порадует? – снова оглядел своих «бойцов» Батоныч.

– Я со своим завтра встречаюсь, – доложил плотный пожилой дядька, исполнявший в фирме Батоныча функции этакого коменданта. – Николай Алексеевич Москалюк, химик. По ракетным порохам. На Воткинском заводе сорок лет оттрубил. В Москву перебрался к сыну. Как жену похоронил, так и…

Бат молча кивнул и перевел взгляд на следующего.

Когда вся «гвардия», которую Батоныч счел возможным задействовать в обеспечении текущего этапа нашей операции, отчитавшись о промежуточных итогах и планах на ближайшее будущее, наконец покинула кабинет, Володька развернулся ко мне и тяжело вздохнул.

– Ой, сколько нам еще возиться…

– Вижу уже, – буркнул я. – Ничего – в этот раз пойдем с тем, что успеем накопать. А остальное – потом передадим.