Читать книгу - "Скользящие души, или Сказки Шварцвальда - Елена Граменицкая"

— Господин Циммерман? — тихо позвала Кристина, вглядываясь в темноту и вдыхая полной грудью долгожданный, искушающий, знакомый с детства запах. — Это я, птичка-Кристина. Отзовитесь кто-нибудь.

Скрип деревянных половиц за спиной и легкое прикосновение руки вызвали неожиданный прилив крови и резкое сердцебиение.

Он испугал ее, появившись из соседнего подсобного помещения. Молодой человек, одетый в серую холщовую рубаху ремесленника, высокий, ссутулившийся, чтобы уместиться в приземистом помещении мастерской, осторожно дотронулся до ее плеча, скрывая счастливую улыбку.

— Малышка, это ты?

Кристина резко обернулась и, увидев старого приятеля, на секунду потеряла дар речи.

Слишком долго она не посещала Марцелль. Ее наставник, друг детства, юный подмастерье слишком быстро повзрослел и превратился в привлекательного мужчину. Взволнованного, зардевшегося словно маковый цвет и готового провалиться сквозь землю по неизвестной девушке причине.

Как странно… Он почему-то боялся на нее взглянуть. Что говорить о том, что он никак не осмеливался, как прежде, щипнуть ее за бочок и потаскать за разноцветные бантики, которыми она украшала свои белокурые косы.

Что стало с ее Яковом? Почему он скрывает лицо, как будто совсем не рад ее видеть?

Несмотря на странность встречи, Кристина повисла на шее у юного учителя, неуклюже уткнулась носом в лямку кожаного фартука и с наслаждением вдохнула запах одежды и волос, навечно впитавших в себя запахи красок. Яков был для нее самым главным чародеем, умевшим создавать удивительные миры легким движением кисти. Кристина боготворила его, но сейчас, по привычке, прижавшись лицом к груди, испытала странное чувство недоумения.

Художник дрожал всем телом. Какое чародейство подействовало на доброго друга, превратив в совершенно незнакомого, пусть более привлекательного, но все же другого человека, который настораживал и вызывал недоумение? Что же произошло за то время, пока она не навещала Марцелль?

Может, тут не обошлось без чьих-то злых заклинаний? Почему нет прежнего беззаботного веселья при встрече? Дружеских шуток, тумаков, беззаботных приветствий и поцелуев, невинных, легких, ничего не значащих? Словно между ними выросла стена.

То была не стена отчуждения. Это была граница, разделившая внезапно два мира, таинственных и интересных, жаждущих друг друга.

— Яков, милый, почему ты так странно смотришь на меня? Что в моем лице кажется тебе чудным? Или у меня выросли невидимые рожки? — Кристина в недоумении ожидала ответа от молодого мастера, который не мог отвести от нее восхищенного взгляда. Она, по своему обыкновению, присела у его мольберта и начала растирать приготовленные для работы над портретом пигменты.

Молодой человек смущенно вспыхнул и потупил взор. Но вот он снова поднял на Кристину теплые карие глаза и широко улыбнулся, рассеивая ее опасения:

— Кристина, прости. Ты изменилась, невероятно похорошела. Заставила теряться в догадках: ты ли та хрупкая девочка, рассказывающая сказки про Старика и маленького Модника? Ты ли тот светловолосый ангелочек, чей мелодичный голос напоминал мне перезвон колокольчиков?

— Я тебя не понимаю. Говоришь, что я похорошела, и тоскуешь о потерянном ангеле. Так кем я стала ныне? Почему ты продолжаешь прятать от меня взор?

— Я теряюсь, госпожа…

— Яков, да что с тобой, ты ранее никогда не величал меня так. Не пугай, скажи, что случилось.

Кристина отложила ступку с пестиком в сторону, взяла молодого художника за руку и требовательно заглянула в лицо. Бедолага покрылся пунцовыми пятнами, рука его задрожала, дыхание сбилось. Старательно пряча глаза от настойчивого взора Кристины, он с трудом выдавил:

— Госпожа, простите… Кристина, почему ты так давно не приезжала в Марцелль? Я запомнил тебя небесным созданием, помнишь, я делал с тебя наброски для местной часовни? А ныне… Я преклоняю колени перед божественной красотой, ты уподобилась ликом Мадонне.

Девушка испуганно приложила пальчики к его губам.

— Тихо. Молчи! Не дай бог, услышит тебя лихой человек и обвинит в ереси. Грешно смертному, тем более женщине, уподобляться святой. Не смей даже в мыслях меня с ней равнять, иначе беды не избежишь.

— Но крест святой, любезная моя муза, что с тобой случилось за этот год? Ты расцвела подобно розовому бутону, подобно нежному цвету пиона в матушкином саду. Подобно…

— Бедный мой друг. Ты слишком давно не видел меня, вот и позабыл, но это не беда. Теперь я буду часто наведываться в Марцелль, Вильгельм смирился с тем, что Птичка подросла, оперилась и может сама вылетать из гнезда, — Кристина весело рассмеялась и чмокнула все еще смущенного художника в пунцовую щеку. — Так что берите меня в подмастерья с небольшим вознаграждением за хорошо разведенные краски и вымытые кисти.

Яков, придя в себя, улыбнулся и по старой привычке легко ущипнул Кристину за локоток.

— Беру тебя в подмастерья, мои оперившийся ангел. Ты надолго к нам залетела или лишь на мгновение? Смутить бедного художника, лишить его покоя и украсть навеки его сердце?

Кристина все не могла взять в толк, что происходит между ней и ее давнишним приятелем. Ее кумиром, талантом которого она восхищалась. Это его она считала ангелом, сошедшим на грешную землю с небес, способным на простом холсте строить сказочные замки, изображать лица людей подобно их отражению в зеркале или даже лучше.

Ей показалось, что бедный Яков одержим хворью, поэтому он так странно смотрит и говорит как будто чужими словами. Может, надо немного подождать, и болезнь как рукой снимет?

Кристина взглянула на художника, склонившегося над портретом господина в темном камзоле, держащего на руках левретку. «Почему я никогда не замечала, как он хорош собой? — думала девушка, разглядывая живописца. — У него доброе лицо, темные кудри отливают бронзой на солнце, а глаза… Его глаза искрятся на свету подобно кристаллам, соблазняют, как наливные вишни в саду у матушки Хильды.

Он стройно сложен, высок. В Марцелле во время святочных гуляний у него не будет отбоя от девушек. Яков! И имя его звучит, как… Как перезвон колокольчиков. Почему я не замечала всего этого раньше? Святая Дева, он красив словно принц из сказа о святой Эльзе и братьях, что поведал мне отец. Видел бы мой Яков, как всполошились светлячки. Крошки зажигают волшебные фонарики один за другим. Вьются вокруг, окружая нас тайной. Слышал бы он, как бьется сейчас мое сердце, стучит, как молот по наковальне. Того и гляди выскочит из груди. Яков лишь смотрит на меня и загадочно улыбается. Что же мне теперь с этим делать?»

Оставим погруженную в сердечные раздумья бедняжку, дадим ее мечущейся душе немного успокоиться и вспомнить, с какой целью она приехала в славный город Марцелль.

Громкие крики и свист, заливистый детский смех заставили замечтавшуюся девушку опомниться, она резко приподнялась, чуть не опрокинув на пол ступку с пигментом, и бросилась к выходу из мастерской. Яков проводил ее удивленным взглядом и тяжело вздохнул. Оттерев со лба пот, вернулся к работе. Заказчик должен был подойти с минуты на минуту.